Клочок земли чужой
Шрифт:
— Профессор Курода, как тебе, я полагаю, известно, один из крупнейших в Японии специалистов по древненорвежскому языку.
Профессор Курода улыбнулся.
— Скажем так: единственный в Япония.
— Но он знает английскую литературу лучше, чем я. И быть может, лучше, чем ты.
— Позвольте, господа, предложить вам по чашке кофе. Предстоит еще лекция профессора Такаяма об употреблении двоеточия у Свифта или о чем-то в этом роде. Может быть, вы захотите послушать?
Мы приняли приглашение и последовали за этим аккуратным, радушным человечком в университетский городок. Я заметил, что он в отличие от большниства японских преподавателей одет не без щегольства: рубашка на нем была кремовая, тончайшего шёлка, костюм светло-серый из дорогой шерсти,
— Надеюсь, здесь будет не слишком шумно,— сказал он, придержав дверь кафе и пропуская нас вперед.— Ах нет, кажется, я ошибся.— В кафе было полно студентов.— «И громким смехом тешат свой досуг» [8] , — пробормотал он.— Пожалуйста, доктор Кинг садитесь. И вы тоже, мсье Молле.
Как обычно, все глазели на Пьера, который, не успев сесть, схватил меню.
— Я возьму мороженое,— сказал он.— Пожалуй, мороженое с фруктами. Или нет, мороженое со взбитыми сливками и пирожок. Нет, два пирожка. А вы что закажете, профессор Курода? — Он ощупал рукав своего кимоно.— Merde! [9] Опять я без сигарет!
8
Из поэмы Оливера Голдсмита «Покинутая деревня».
9
Черт! (франц.).
— Пожалуйста, мсье Молле. Пожалуйста, возьмите всю пачку.
— Нет-нет. Я возьму только две штуки. Или лучше три. Вот наказание. Только куплю сигареты и сразу же... Чего ты улыбашься, Фрэнсис?
— Здесь всегда подают сигареты.
— Да, ты прав. Но подают какую-нибудь дешевую дрянь.
— Вы окончили Оксфордский университет, доктор Кинг?
— К сожалению, я не доктор, поэтому называйте меня просто мистер Кинг. Да, я окончил Оксфордский университет.
— И мне посчастливилось встретиться а вами! А какой колледж?
— Бэллиола.
— Колледж Бзллиола! Это замечательно!
— Закажем что-нибудь? — спросил Пьер. Невысокая официантка понурясь терпеливо стояла у нашего столика.
— Разумеется, разумеется.— Профессор Курода сделал заказ и возобновил разговор.— Колледж Бэллиола— как это интересно. Ведь оттуда вышли Т. Х. Грин, Джоуэт, Сиджуик [10] ... и, конечно, ваш теперешний премьер-министр. Как жаль, что я учился не в Оксфорде. Я мечтаю побывать там, пока жив. «Ах, Оксфорд — имя, что милей ушам, чем университет, где он учился сам» [11] . Разумеется, это не так, мой университет мне очень мил. Я получил образование в Токио,— добавил он.
10
Английские пехотные и морские офицеры.
11
Джон Драйден, Пролог к Оксфордскому университету.
— Ты не мог бы устроить профессору Курода стипендию? — спросил Пьер, хватая мороженое со сливками, прежде чем официантка успела поставить поднос.— Что за дрянные пирожки!
— Я?
— Ну, твоя организация.
— К сожалению, стипендии выплачиваются лишь лицам в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет.
— Да... — Профессор Курода вздохнул.— Боюсь, что я сжег за собой мосты и оказался между небом и землей. Перед войной я был объявлен японским правительством «персона нон грата»; после войны
Пьер поднял голову от мороженого, которое он с жадностью отправлял в рот длинной ложкой.
— Ну нет, вы на многое способны. Ваша «Грамматика древненорвежского языка», ваш перевод «Эммы»... Не говорите глупостей.
Профессор Курода немного повеселел.
— Вообразите, мистер Кинг,— сказал он,— «Эмма» до сих пор не издана в переводе на японский язык. Разве это не поразительно? Можно купить переводы почти всех романов Перл Бак, но Джейн Остин...
— Джейн Остин не получила Нобелевской премии.
— Замечательно вкусно,— сказал Пьер, вытирая платком губы. Он взял вилку, поддел на нее пирожок.— Черствый,— сказал он, чавкая.— Но не можешь ли ты сделать что-нибудь для профессора Курода? — спросил он.
— Я бы с удовольствием.
— Он настоящий англофил. Это же сразу видно. Он даже пишет стихи по-английски. Не правда ли, профессор Курода?
— Не стихи, мсье Молле, а версификации, всего лишь версификации. Или под этим словом подразумеваются только рифмованные строчки? К сожалению, в моих стихах нет этого стержня — рифмы.
— Мне хотелось бы почитать ваши стихи.
— Право, ваша любезность не имеет границ. Но мне было бы стыдно показать их вам, настолько они... ничтожны. — Он выбрал слово после некоторого колебания, но, сказав, по-видимому, остался доволен.— Вот если бы вы просмотрели небольшое эссе, которое я написал о романе «Там, где не смеют ступать ангелы» [12] ...
— Я буду очень рад.
— Пожалуй, съем-ка я еще пирожок,— заявил Пьер.
— Сделайте одолжение, мсье Молле, сделайте одолжение! Ведь мне не так уж часто выпадает на долю удовольствие принимать... угощать... двух столь выдающихся людей.— Он повернулся ко мне.— Надеюсь, мы с вами еще увидимся, мистер Кинг. Надеюсь, мы будем друзьями. Как говарят у вас в Англии, единственный способ иметь друга — это самому стать другом, не так ли? Я хочу стать вашим другом, мистер Кинг. Вы позволите?
12
Роман современного английского писателя Э. Форстера.
***
В Японии у меня было немало друзей среди молодежи; с людьми пожилыми я почти не дружил — профессор Курода был один из немногих. По-видимому, пожилые люди считали недостойным брать от дружбы слишком много, а давать в Японии, где за всякую любезность полагается платить любезностью, нередко означает то же самое, что брать. Но профессор Курода с самой первой нашей встречи готов был давать и брать без всякого расчета.
В кафе я упомянул, что пишу статью о жизни Лафкадио Хирна [14] в Мацуэ, где профессор Курода родился, о чем он сказал мне перед этим. Профессор пришел в восторг.
14
Лафкадио Хирн (1850 — 1904) — писатель, сын ирландского офицера, проживший в Японии большую часть жизни.
— Я счастлив,— сказал он, сияя,— что есть иностранец, которого интересует наш Хирн. Заметьте, я сказал «наш». Он стал нашим, потому что, как видно, больше никому не нужен.
— Он ваш, потому что сам выбрал вашу страну,— сказал Пьер.
— Да, но боюсь, что он не столь крупный писатель, как нам бы хотелось.
Профессор Курода вздохнул.
— Он понимал Японию как никто,— сказал я.
Через два дня у меня в доме раздался телефонный звонок.
— Говорит Курода.
— А, профессор Курода, доброе утро.