Клон
Шрифт:
— Куда, извините?
— Язык до Киева доведет.
— Язык доведет тебя до первого хохлацкого полицая. Вот что за народ? В ту войну все перешли в полицаи, в эту легли под чеченов.
Водила проявлял уже явные признаки бешенства. Он заглянул в кабину, встав одной ногой на подножку и склонив голову, нехорошо посмотрел на Михаила.
— Давай на Новощедринскую, — приказал Михаил.
— Я в поселок не поеду.
— Как это ты не поедешь?
— А так.
— Тогда до перекрестка с грунтовкой.
— Там блокпост.
— Ну и что?
— Там не мой район. Аусвайс мой там не работает Могут быть неприятности. Ты все понял?
— Тогда…
— Я вас довезу до полевого стана, и мы попрощаемся. А там дуйте по целине до грунтовки. Потом по дренажным канавам до червленского коллектора. Выйдете к железке. Перейдете пути, и напротив — Старощедринская. Там мост через Терек, и до Брагунов рукой подать.
— Спасибо на добром слове. А меня ты когда заберешь?
— На все про все у вас часа три туда и тебе, Михаил, два часа обратно.
— А ты?
— А я тем временем вернусь на свою территорию. И через пять часов тебя жду на этом самом месте ровно тридцать минут. Потом — сам понимаешь. Добираешься как хочешь.
— Ненадежный ты человек.
— А вот уж какой есть.
— Дай ему половину.
— Все.
— Половину. А то он за мной не вернется.
— Пошел ты в жопу. Ничего не давай. Но Грозный город маленький. А тебе, Миша, там еще долго проживать.
— А почем знаешь? Может, я в Москву-город билет выправил.
— Ты себе билет на небеса скоро получишь.
— Трогай.
— Ага.
Он взял все же половину денег, развернулся и уехал назад, в сторону Грозного.
— Хорошая машина «пятьдесят третий». Компанейская.
— Неплохая, — ответил я. — Ну, веди, Сусанин.
И он повел. Мы взбирались на холмы, пылили по дорогам, тропы какие-то немыслимые находил Михаил, как подтвердилось, Сергеич. Нас останавливали трижды. На железнодорожной линии, на бывшем полевом стане у Терека, где был какой-то совершенно невероятный временный мост из подручных материалов, и, наконец, в самих Брагунах. За мертвыми полями находился этот населенный пункт. Первый сгоревший танк я увидел именно там.
— Это чей? — спросил я тезку великого прохиндея.
— Трудно сказать. Он давно здесь стоит. Видишь, даже траки сняты. Можно, конечно, внутрь заглянуть.
— А что мы там увидим?
— Да ничего.
Башня была разворочена сбоку и сзади. Наверное, добивали остановившуюся машину. Дожигали экипаж.
— Ты кто по условной воинской специальности? — спросил меня Михаил.
— Строитель.
— А я механик.
— Какой?
— Авиационный.
— Снимаю шляпу.
— То-то же.
А по большому счету до нас не было чеченам никакого дела. Как будто не шла русская армия по республике, не освобождала равнину, не восстанавливала конституционный порядок. Тезка генсека лихо разговаривал по-чеченски, и все вопросы снимались. По его версии, мы шли в Брагуны подзаработать на строительстве дома большого человека. И нам верили. Стражи порядка оказались все как один смешливыми, но гордыми и важными. И все обвешаны оружием. И все с портативными рациями.
— Почему нас не берут в рабство, не расстреливают на обочине и не шмонают?
— А зачем? У них сейчас другие заботы. Думают о спасении души. Самолеты еще не бомбили по этим квадратам.
— А что ты им говоришь?
— Много будешь знать, скоро состаришься.
— А если мы русские шпионы?
— Не говори глупостей.
— Ну почем они знают, что мы не шпионы, не разведчики?
— Потом скажу.
Что-то здесь было не так. Мы, как нож через масло, проходили через посты, и ничего не случалось. Я прокручивал в голове свое появление в Грозном. День тот и ночь в квартире, все слова Мишкины, и все больше утверждался в мысли, что здесь не все чисто. Повернуться бы мне тогда, сказать, что струсил или передумал. Но уже первые дома Брагунов показались. Мирные и надежные. В одном из них была сейчас гостьей Стела. А я был персонажем незваным. Хуже татарина.
— Что здесь за река течет, Михаил Сергеевич?
— Не груби.
— То есть?
— Ты меня по имени и отчеству с такими интонациями не зови.
— Так что за река?
— Река, и все тут, брат мой. Много по ней крови утекло.
— Ты думаешь?
— А прикинь, за двести лет.
— И то верно.
Срочно, конфиденциально. Межину
На ваш запрос, номер 14. По имеющимся у нас данным, Канавина Стела Леонидовна, 1963 г. р., образование высшее, педагог, ранее проживавшая в г. Грозном, улица Индустриальная, дом, квартира… Родственники числятся пропавшими без вести, родственников в России не имеет, в настоящее время находится в поселке Брагуны, ул. Шарипова, 63, в доме некоего Бакаева Бадруддина Даниевича. Гр-ка Канавина выполняет сезонные сельхозработы и помогает Бакаевым по дому. Сыновья Бакаева Адлоб и Яха находятся в данное время в банде Дотмираева. Сын Яса погиб под Гудермесом. Канавина может совершенно свободно перемещаться, обладает полной свободой, ни в чем не нуждается. В дом Бакаева взята по просьбе старейшины Ахметова Балавди Вахабовича. В последний раз покидала Брагуны девять месяцев назад, предположительно для встречи с разыскиваемым вами Старковым.
Тезка генсека привел меня к дому шестьдесят три по улице Шарипова, оглядел жалостливо.
— Ну все. Я пошел.
— Куда?
— Меня водила ждет. Думаешь, хорошо потом сорок километров пехать?
— А я?
— А ты как знаешь. Чего привязался? Я к бабе тебя привел. Это, во-вторых, а во-первых, я вообще ее нашел. А судьбу свою ты сам выбрал.
— А потом?
— А что потом? Сумел сюда добраться, сумей вернуться.
— А как?
— Ты что, маленький?
— Не понял.
— Ты испугался, что ли? Так пойдем назад. Вернемся.
— Так ты не поможешь мне, что ли?
— Да это не моя территория. Моя — Заводской район. И то не весь.
Он повернулся и твердо направился назад. К коллектору и дренажным канавам. И тогда мне стало по-настоящему страшно. И я направился к калитке. А она оказалась запертой, и собака огромная обозначила свою власть, так как сидела не на цепи, а свободно гуляла по двору. А потом дверь приоткрылась, и показался бородатый старик.