Клон
Шрифт:
— Майркьажасиеда. А вот Сириус — Кхогуогсиеда.
— А Полярная звезда?
— Къилбсиеда. А вот Млечный Путь вообще красиво: Чатакхинатача.
— Что-то связано с соломой?
— Да ты не совсем простой парень. Тропинка протащенной соломы. Вот как это будет.
— А как насчет простых вещей? Небо? Горизонт?
— Небо — стигал. Ана — горизонт.
— А где моя родина? Север как?
— Твоя родина здесь. В этих горах и на этих равнинах. Отсюда пришел человек в мир после потопа.
— Да, да, конечно. Но как же насчет севера?
— Къилб!
Мы и не заметили, как фляга опустела. От холодной воды ломило зубы.
— Запалим костерок, господин профессор?
— Невозможно. Господствующие высоты у Большого Брата. А всякое большое дело рушится из-за пустяка. Ты со мной согласен, житель?
— Да не увидит никто. Мы в ямке и прикроем. Только воды вскипятить.
— Низя-а-а!
Я поднялся, подошел к спальному мешку, потом вернулся назад, к своему ночному лектору.
— Тебе после войны цены не будет.
— После какой?
— После этой.
— Это пока не война. Так, баловство одно.
— А что еще готовится?
— Много будешь знать, скоро состаришься. Тебе что, Старков не говорил о перспективах и развитии?
— Не успел чуток.
— Времени два часа. Нужно спать. А я тебе вместо колыбельной расскажу про наших священных животных.
— Самое умное животное — это ты.
— Не хами. А впрочем, не хочешь — не надо. Ты херси. Поросенок. Маленький. Неопытный. И табу на свинину существовало, как на мясо священного животного. А теперь? О времена, о нравы!
Я задремал под утро и проснулся с первым лучом солнца. Оно неуклюже, мощно и блистательно выкатилось из-за горы. Нужно было собираться в путь. Последний на этой территории. Звездочета на месте ночлега не было, но это не означало, что он оставил меня. Просто обходил окрестности, определяя, нет ли кого и не было ли ночью.
Срочно, конфиденциально. Источник из Грузии передает в центр
Двадцать пятого марта в районе населенного пункта Гудаири состоялось оперативное совещание руководителей «резервного фронта» вооруженных сил Ичкерии с участием представителей грузинских спецслужб и эмиссара Центрального разведывательного управления Д. Карпьентера. Обсуждались каналы и способы помощи наиболее боеспособным на сегодняшний день отрядам Хаттаба, Вахи Арсанова, Гелаева, Ширвани Басаева и Арби Бараева.
В базовом районе сил вторжения на территории Грузии сосредоточено сейчас до полутора тысяч боевиков под командой Увайса и Рамзана Ахмадовых — лидеров ваххабитской общины Урус-Мартана. На двадцатое февраля здесь насчитывалось до четырехсот наемников, к которым в ближайшие дни должны присоединиться еще до семисот боевиков, сосредоточенных в пакистанском городе Пешаваре. На помощь чеченским террористам планирует также направить свой отряд и организация кашмирских сепаратистов «Машкар-е-тойба». При отборе кандидатов отдается предпочтение участникам прошлогоднего вторжения в Индию.
Отмечалось, что разведка боевиков хорошо отлажена и дает хорошие результаты, учитывая политику «мягких зачисток», применяемых федеральными силами. К сбору информации о передвижении русских войск, техники, подвозе боеприпасов, местах расположения частей и органов внутренних дел привлекается все чеченское население поголовно: женщины, дети, старики, мужчины, занимающиеся извозом. Для этой же цели в местные органы власти и создаваемую чеченскую милицию внедряются боевики, перешедшие на легальное положение. Значительную помощь оказывают иностранные спецслужбы, передавая, кроме всего прочего, боевикам данные космической разведки. Они же организуют доставку оружия, боеприпасов и продовольствия по воздуху боевикам, блокированным в горах.
При прямом участии разведок США, Англии, Турции и Израиля и при участии их агентов были выведены из-под ударов русских войск и рассредоточены путем дробления на мелкие группы крупные формирования. Часть из них просочилась на равнинные территории. Наиболее эффективными признаны результаты аргунской операции, по существу проваленной русскими.
Подтверждаются сроки и детали второго этапа боевых действий против русских войск на «зеленке». Именно на этот период планируется проведение значительного количества террористических актов.
В учебных центрах на территории Афганистана, Боснии, Албании идет ускоренная подготовка еще трех тысяч боевиков — уроженцев Чечни. Они должны быть задействованы в крупномасштабной операции типа овладения Гудермесом или Грозным, что признается необходимым для создания условий новой капитуляции Российской Федерации при содействии с агентами влияния в Москве и заключении договора, аналогичного Хасавюртскому.
На проведение операции для передачи правительственным чиновникам выделены беспрецедентные суммы. При этом политическая ситуация с помощью внешних факторов и механизмов воздействия должна быть способной загнать новое московское руководство в угол и фактически капитулировать.
Установлены сроки окончания всей операции — октябрь двухтысячного года, с тем, чтобы не дать укрепиться за следующую зиму администрациям в районах Чечни и военным администрациям.
Караван
Грузия — вот она. За поворотом тропы. Там, возле границы, в нескольких всего часах, ждет меня тот, кому поручил это Старков. И душа его, еще не вознесшаяся, где-то здесь, над нами. Славка наблюдает, хорошо ли идут дела, здоров ли личный состав и проводится ли по вечерам разборка и смазка оружия. Он настоящий командир. А если у него не было души, то там, наверху, требования к нему другие. Те души, что погубил он, выполняя службу свою, будут на суде. Они сами посмотрят на себя со стороны и не смогут ничего приврать или приукрасить. Момент истины. Будь ты вайнах, будь ты славянин или так, серединка на половинку. Все по справедливости. Уж там-то все поймут и разберутся. Там, наверху, ведут свою беседу опера СМЕРШа и западенцы, сварившие в котле лейтенанта-милиционера. Там лесные литовские братья идут по бесконечному пляжу, а навстречу им — председатель сельсовета с ликом Баниониса. И мир. И благодать. Нет никакой преисподней. Есть вечный пляж, вечное небо, вечная тропа. И если нет души, то хоть что-то есть?
В расщелину эту мы поднимались часа три, хотя казалось: забей крючья, навесь веревки — и готово. Но стенка должна остаться девственной. На тропе будут профессиональные следопыты и убийцы. Вначале Звездочет продемонстрировал высокое искусство скалолазания, а потом уже я споро, в пять минут, поднялся по веревке. То есть опять мне помогли. В который раз за эту безумную экспедицию. Я этого не заслуживал.
— Будем оборудовать квартиру. Стелиться, раскладываться, кушать будем.
— Наблюдать.
— И наблюдать. Один хлопочет, другой наблюдает. Караван пройдет через шесть часов. Так сказали по волшебному ящику, — сказал Звездочет.
Рация у него классная. Со сканером. Японская.
Я заступил на пост наблюдения, а он разобрал рюкзаки, раскатал поролоновый коврик, расстелил спальники. Огня разжигать не пришлось. Снаряжение оказалось импортное, мешки с электроподогревом, консервы согревались посредством раздавливания выпуклости на донышке. Гуляш, фасоль, кофе.
— Где взял?
— Трофей, — скромно пояснил Звездочет, — этого дерьма много в моей многострадальной республике. Ты кушай.
— А ты?
— И я, пожалуй. Ты отдохни, а я посмотрю на дорогу. Не идет ли кто.
— А кто может быть?
— Всякое случается. Лихой человек, например. Как ты.
— Какой же я лихой?
— Валла — билла. Есть хабар, что ты самый лихой в моей печальной стороне. Если все журналисты такие, вы непобедимы.
Будто бы сам Старков сидел сейчас со мной и балагурил.
— Говно, а не гуляш, — решил я польстить Звездочету.
— Ты не подлизывайся. Американская пайка тебе милей жижиг-галнаша.
— Мне русская котлетка милей.
— Сказала свинья под дубом демократии. Зачем же тогда Борю нам посадили? И Мишу?
— Я, что ли, сажал?
— Ты. И шахтеры. И лично господин Яковлев. Должна быть одна газета, одна программа по телевизору и одно радио. А лучше вообще без этого. В кино ходить. На танцы.
— На планерах гонять.
— Во.
— А всех телеведущих развесить по фонарям.
— Во.
— И заживем тогда.
— Во.
— Без налоговых инспекторов, без выборов.
— Правильно. Выборов больше не надо. Лимит на выборы исчерпан.
— Но не на революции.
— Точно.
— Йес.
— Ура. Только кончай болтать. Караван идет.
— Так рано же?
— Он раньше идет. А мы его видим.
Щель в снежном напуске, который искусно соорудил Звездочет, давала видеть ровно то, что нужно, тропу на всем ее протяжении до поворота. Но только никакого каравана я не увидел. Шли по тропе трое. Один впереди, скрючившись и пошатываясь, и двое на дистанции, озираясь и тоже что-то разглядывая.