Клональ

Паром шел своим курсом. Нос судна целеустремленно разрезал холодную воду Северной Атлантики. И слева, и справа громоздились обнаженные шхеры, равнодушные к пронизывающему соленому ветру, к жадному до тепла солнцу, к скулящим стаям чаек. Отсюда, с верхней палубы, еще можно было разглядеть очертания покинутой полчаса назад каменной глыбы Ньюфаундленда. Резкий порыв северного ветра снова заставил меня вздрогнуть: «Какого черта, я здесь делаю?» – выругался я в тысячный раз за последние сутки. Застегнув под горло молнию ветровки, рука инстинктивно потянулась в боковой карман за сигаретой. «Успею, пока не вернулась». Закинул в рот ядовитую палочку, повернулся спиной к ветру. Чиркнул зажигалкой. Осечка. Снова. Снова осечка.

– Тут не курят, – произнес голос за спиной.

Я оглянулся. На длинной деревянной лавке, расположенной вдоль борта, сидел мужчина. Созерцая собственное раздражение и остров на горизонте, я не заметил, как один из пассажиров поднялся на верхнюю палубу.

– Признаться, я бы и сам закурил, – добродушно продолжил он, пристально вглядываясь в мое лицо.

– В чем проблема? – спросил я, очередной раз, чиркая зажигалкой. Пламя на миг вспыхнуло, но злой ветер тут же огонек погасил. – Угостить?

Я протянул незнакомцу пачку.

– Спасибо, – поблагодарил он, но угощаться не спешил, с отчаянным сожалением глядя на пачку. – Вы иностранец? Откуда вы?

– Так сильно заметно? – ответил я вопросом на вопрос.

– Да, – признался мужчина. – У нас в Канаде принято соблюдать законы.

Он кивком указал на табличку с перечеркнутой сигаретой. Так и не закурив, я убрал сигареты в карман.

– Извините.

– Что вы? – улыбнулся незнакомец. – Извинятся пока не за что. Вы же так и не зажгли сигарету.

– Ну, я был готов это сделать, – сказал я, отворачиваясь к борту. – Дурацкая привычка.

– Вы тоже пытайтесь бросить? – спросил он, продолжая широко улыбаться.

– Тоже, – подтвердил я. – Моя девушка … моя жена настаивает. И правильно, я думаю.

– А, – вставал незнакомец, демонстрируя свои белоснежные, ровные зубы. – Вы молодожены? Я так и думал. А ваша молодая супруга, та прелестная девушка с камерой.

Он указал на корму. Я кивнул, подтверждая его догадку.

Молодой человек имел вид офисного клерка, одетого по местной моде. Дутая синяя куртка, из-под которой виднелась темно коричневая рубашка и строгий фиолетовый галстук. Открытое, скуластое лицо с продолговатыми цепкими глазами, ровный нос и тонкие губы. Гладко выбритые щеки казались немного впалыми. Головного убора на нем не было, и ветер уже успел изрядно растрепать тщательно уложенные в боковой пробор волосы. В том, что мы ровесники, сомнений не было. Ему явно не больше тридцати.

– Митч Батлер, – мужчина протянул руку.

– Андрью Семак, – я пожал его крепкую ладонь.

– Туристы? – поинтересовался Митч. – Медовый месяц?

– Да, – ответил я, раздраженнее, чем допускают приличия. Подлог жены снова заколол меня своей обидой. – Для меня да, для супруги и да, и нет.

Мужчина снова засмеялся:

– Первая ссора? Вот поэтому я холостяк.

Я не нашел что ответить. Повисла неловкая пауза, которую можно было расценить как нечаянную обиду. Напрашивалась необходимость сменить тему.

– Еще раз извините за сигарету, – сказал я. – Поверьте, я не хотел вас …

– Забудь, – махнул он рукой. – Я второй год пытаюсь бросить. Но все равно, срываюсь, время от времени. Пять минут назад ты меня чуть не искусил.

– Поверьте, мистер Батлер, я не нарочно.

– Митч, просто Митч, – сказал он и снова протянул мне руку.

– Дрью, – я повторно ответил на рукопожатье.

– Красиво, – задумчиво сказал он через минуту.

– Да? – я передернулся. – Холод собачий. На самом деле сейчас мы должны были распаковывать чемоданы в Майами.

– Можно спросить? Что произошло? – деликатно поинтересовался Митч, повернувшись спиной к борту и упершись в широченный леер.

Я взглянул на него, пытаясь оценить степень заинтересованности. Условный индикатор болтался между показателем «Не интересно» и «Со скуки поддерживаю разговор».

«В конце концов, надо это из себя вывалить» – подумал я, и начал:

– Ехать в Майами было совместным решением. Хотя она и предлагала это, – поворотом головы я указал на окружающий пейзаж, – но, не настаивала. Если бы настояла, мы бы дома поругались и … бог знает, чем бы все закончилось. По крайней мере, это было бы честно.

Я снова извлек пачку сигарет, посмотрел на нее и вернул в карман.

– Пересадка в Торонто на ее совести. Мне, признаться, было не по себе. Свадьба, мальчишник. И в самолете немного перебрал. В общем, очнулся, когда стюардесса объявила посадку в Гандере. Какой Гандер? А, она мне: «Дорогой, все в порядке! Обещаю, будет классно. Прости».

Я замолчал, уставившись в красоты за бортом. Собеседник почувствовал, что меня необходимо подбодрить:

– Уверен, она хотела как лучше …

– Лучше для кого? – перебил я его.

Он не успел ответить. К нам подошла она – моя очаровательна обманщица.

– Еще дуешься? – она шуточно хлопнула меня по плечу своим кулачком, имитируя замедленный апперкот боксера. – Посмотри, какая красота! Уууу!

Вероника издала протяжный, высокий вопль, который приглушенно повис в окружающих нас тяжелых пределах океанского холода.

То ли услышав ее клич, то ли приветствуя знакомого кита, капитан парома дал один длинный, и три коротких гудка.

– Мэм, вам его не перекричать, – Митч улыбнулся.

Супруга вопросительно на него посмотрела. Я поклялся больше никогда с ней не разговаривать, но тут такие обстоятельства.

– Дорогая, это Митч Батлер. Митч, это Вероника, – сказав я, и демонстративно отвернулся.

Краем глаза заметил, они пожали друг другу руки.

– Я с вами полностью согласен, Вероника. Такой красоты нигде больше нет, – продолжил Батлер. – Суровая, холодная, не ласковая, но красота. Вообще, считаю не правильным охарактеризовывать красоту. Она либо есть, либо ее нет.