Клоп на Луне
Шрифт:
Надеждина:Неужели на базе столько проблем?
Амбразуркин:А кто сказал о проблемах базы? Я не говорил. О своих, о своих проблемах. О личной неудовлетворенности. В хорошем смысле этого слова. Ну, вы меня понимаете.
Надеждина:Нет, не понимаю.
Амбразуркин:Не мной придумано, так мудрецы говорят, что не могутлюди спокойно жить без проблем. Постоянно их что-то тревожит, что-то им мерещится. Народ как про это говорит – только у покойников проблем нет.
Надеждина:Понимаю.
Амбразуркин:Наши работнички –они как дети. Никакой пользы от бесед с ними вы не добьетесь, они только запутают вас. Наговорят другу на друга гадостей. Вы поверите, а им потом стыдно станет, потому что наговаривать друг на друга нехорошо.
Надеждина:Но как же мне быть? Я никого на базе не знаю. Как прикажите мне мотив отыскать? А без мотива – преступника не отыщешь! Простите,но без допросов никак не обойдешься.
Амбразуркин:А я думал, что вам достаточно заглянуть в глаза, чтобы все проступки и тайные мысли человека немедленно предстали перед вами в своем гнусном виде. Знаете, есть такие знатоки человеческих душ, которые используют для разоблачения мельчайшие признаки вины подозреваемых. Например, неконтролируемые подергивания глаза или покраснение век.
Надеждина:Нет, не знаю.
Амбразуркин:Жаль. Это что же у нас получается, что мы должны подозревать всех наших сотрудников без исключения?
Надеждина:Кроме тех, у кого есть железное алиби.
Амбразуркин:А это кто такие?
Надеждина:Пока не знаю, никто о своих алиби еще не заявлял.
Амбразуркин:Странно, правда?
Надеждина:А вот и нет. Это нормально. Ваши сотрудники не знают, что совершено преступление, а потому они не догадываются, что их подозревают в покушении на убийство. Меня удивляет другое – почему вы не оправдываетесь? Почему вы не говорите о своем алиби?
Амбразуркин:Вы сами только что намекнули – кто первый позаботится о своем алиби, тот и есть убийца.
Надеждина:Вас это не касается. Вы – знаете о преступлении.
Амбразуркин:Не собираюсь я оправдываться! Чушь собачья. Я начальник базы. Убийство сотрудников не входит в мои обязанности. Наоборот, я обязан заботиться о безопасности своих работников. Почитайте инструкцию, там об этом прямо сказано. Кстати, почему вы решили, что мне может понадобиться алиби?
Надеждина:Вы были в каюте, имели доступ к компоту, более того, сами раздали людям стаканы, в одном из которых оказалось отравленное пойло.
Амбразуркин:Это все?
Надеждина:А разве этого мало для того, чтобы просто поинтересоваться вашим алиби? Вы должны объясниться. Это было бы весьма разумно.
Амбразуркин:Ерунда. Любой мог подсыпать отраву, поднос с компотом стоял на столике. Охраны возле столика я не поставил. Я не понял, в чем вы меня обвиняете, в потере бдительности, что ли?
Надеждина:Согласна, любой мог добавить яд в компот. Этого я не отрицаю.
Амбразуркин:Вот и славно. Жаль, что вы не умеете вычислять преступника по внешнему виду. А может быть, быстренько научитесь? Большого ума здесь не требуется. Только интуиция.
На авансцене выстроились сотрудники базы: Полубрат на костылях, его нога, как и было обещано, в несуразном гипсе, Аркадий, Лукин-Матфеев, Помидоров. Амбразуркин сидит поодаль на табуретке. Когда все востроятся вдоль сцены, он взмахнет рукой, зазвучит песня «Как хорошо гулять в саду» группы «Колибри». Сотрудники начнут отбивать чечетку. Полубрат отбивает чечетку костылем.
Амбразуркин:Вот сегодня мне понравилось, как вы отдались танцу. С чувством, с толком, с расстановкой. Молодцы! (Уходит).
Лукин-Матфеев:Какая-никакая а ниточка, связывающая нас с родной Землей.
Помидоров:Ничего себе ниточка. Настоящий канат, вот, что я скажу!
Лукин-Матфеев:На Земле я на дискотеки не ходил. Некогда было. Дела. Заботы. Знаете, как это бывает?
Помидоров:Напрасно. Много потерял. Постой, а где же ты со своей женой познакомился?
Лукин-Матфеев:На работе. Я ведь университет с красным дипломом закончил. Надо признаться, большая травма для неокрепшего юношеского организма. Мне все время казалось, что я должен работать с утра до вечера, чтобы оставаться первым. Понимаете? Через силу. Заставлял себя. Просыпался утром и заставлял. А потом очнулся. Понял, что второго красного диплома мне больше не дадут. Но ни чуточки не расстроился. Захотелось мне понять, как мир вокруг меня устроен. Я люблю новое открывать. И оказалось, что мое любопытство в сто тысяч раз важнее любых красных дипломов.
Помидоров:Так ты, значит, у нас любопытный?
Лукин-Матфеев:Ага. Очень-очень любопытный. И не смотри на меня так пристально. Я уже большой мальчик и знаю, что любопытство - это не порок. А любопытный – не ругательство.
Помидоров:Тяжело тебе, наверное, здесь на Луне? Амбразуркин любопытных не любит. Это все знают. Тебе не позавидуешь, Амбразуркин умеет быть жестким.
Лукин-Матфеев:Мы пытаемся договориться.