клуб аистенок
Шрифт:
Это было так прямолинейно, что Рик чуть не рассмеялся, но лицо девушки оставалось серьезным и это остановило его.
– Понимаю, - он поднялся.
Она тоже встала, живот ее задрал блузку. Она переложила блокнот и ручку в левую руку, а правую протянула Рику для пожатия. Потом быстро прошла к двери и исчезла.
Рик взглянул на обильный стол, он попросил свою домработницу выставить все, чтобы произвести на девушку впечатление: поднос из разнообразных сортов сыра, икра, фрукты, домашнее печенье. Она не дотронулась ни до чего. Услышав, как взятый напрокат автомобиль Лизиной
18
В течение нескольких недель наступило облегчение: он узнал, что, несмотря на мнение Нэта Роеса, все еще есть студии очень заинтересованные в нем, и очень скоро его адвокат вел переговоры с "Universal".
– А кто тебе об этом сказал?
– не сомневался Бобо.
Старика перевели в госпиталь несколько дней назад, когда он пожаловался на боль в ноге. Паническое чувство захлестывало Рика, когда он видел его, распластанным в кровати.
" У тебя сейчас завертится несколько проектов, и ты забудешь всю эту чепуху с малышами, да, полудурок?" - спрашивал он себя. Еще три будущие мамы отвергли Рика за последние два месяца, и каждый раз он просил Гарви Фельдмана выбросить его заявление:
– Это была ошибка. Мне все равно не удастся. Пожалуйста, больше мне не звоните.
Но Фельдман был настойчив. Когда последняя, прелестная будущая мама, лет 20-ти, войдя только в дом и бросив один взгляд на Рика, твердо произнесла "Ни в коем случае!" и тут же ушла, он сел на новую и очень серьезную диету.
– Рики, мне прописаны таблетки от боли, а медсестра не отвечает на мой вызов, сделай одолжение, проверь, там ли она.
–
– Конечно, дядя Би, - Рик направился из палаты и в дверях столкнулся с медсестрой.
– Вот и я, - сказала она Бобо и мягко добавила, обращаясь к Рику, - пожалуйста, выйдите за дверь, пока я вымою его.
–
Гуляя по коридору, застеленному ковром, он заметил, что кто-то машет ему рукой. Гарви Фельдман.
– Эсси на операции, - подойдя ближе, сказал молодой юрист.
– Как Бобо?
– Нормально, надеюсь.
– Послушайте, - начал Фельдман.
– Не надо, - поднял руку Рик остановить его.
– У меня для вас есть кое-что. Девушка по имени Дорин из Канзаса. Большая беременность. Она начинает беспокоиться.
– Нет.
– Подождите. Она должна была отдать ребенка моим клиентам - супружеской паре. Но... они (мне очень неприятно об этом говорить), что называется "красивые люди", и когда она вышла из самолета - я упоминал, это их самолет - короче, как только они увидели ее - короткая, с челюстью вперед, в очках - они отослали ее назад.
– Прелестные люди, нечего сказать, - сказал Рик.
– Не стоит и говорить, это разбило ей сердце. И, скорее всего, сюда она больше не вернется. С другой стороны ...
– Не для меня. Клянусь Богом, Гарви. Сожалею, что оторвал вас от дел. Я едва могу сладить со своей собственной жизнью, не говоря уж об ответственности за ...
– Мистер Фельдман, - медсестра вышла из палаты в конце коридора, где лежала тетя Гарви.
– Позвоните мне, если передумаете, - через плечо бросил Фельдман Рику.
Кейт Суливан красовалась на обложке двух журналов в газетном киоске аэропорта. Конечно, она - соблазнительна, эксклюзивна. Рик купил жевательную резинку и "Wall Street Journal" (Уолл Стрит Дженал), пачку любимых "Peanut" и уже готов был оплатить, но потом решил быть хорошим мальчиком и отложил конфеты в сторону. Сложив газету под мышку, он пошел по коридору, наблюдая за людьми с обеих сторон. Глаз его профессионально оформлял картинку, как в фильме в живописный момент: две женщины, без сомнения мать и дочь, в объятиях, обе в слезах; спешащий Сикх и рядом старый хасид-еврей.
"Я теряю рассудок", - подумалось Рику.
– "Уже давно я двигаюсь в этом направлении, и вот прибыл. Через 4 минуты, согласно расписанию над моей головой, прибудет самолет, а в нем Дорин Кобб, 14-летняя девчушка из Канзаса и ее мать Би: я оплатил им билеты своей Visa-card. Если разговор состоится, а мама девчушки настояла на разговоре в аэропорту, Би оставит Дорин здесь, и тогда я размещу ее в квартире моей секретарши, чтобы Дорин родила мне ребенка".-
Если же разговора не получится, Дорин полетит в Неваду с мамашей, которая решила сегодня вечером навестить своего старшего сына и его жену. Гарви Фельдман объяснил, что Рик - последняя попытка Дорин открытого усыновления. Если нет, девушка согласилась отдать ребенка в детский дом в Неваде.
"Мне не следовало бы этого делать", - подумал Рик в приступе вины и страха.
– "Слишком много для всех потенциальной боли. Юная беременная девчушка, ее мама, я и особенно это еще не рожденное невинное дитя. Мне не следовало бы это делать. Тогда почему я захвачен этим планом? Девчушку уже ранила какая-то сволочь или несколько сволочей, решивших, что она слишком уродлива, чтобы родить ребенка для них. Еще один отказ - не будет ли он слишком мучительным, слишком жестоким для ее подросткового эго? Не слишком ли эгоистично с моей стороны заставить ее еще раз пройти через все это?".
"Нет", - подумалось ему, - потому что я ее не отвергну. Если она согласится на то, чтобы я усыновил ее ребенка, я ухвачусь за этот шанс и сделаю доброе дело для себя, нее и ребенка".
Он так отчаянно нуждался в любви. Дать ее, взять взамен, удержать. Он начал понимать: любовь - единственное, что имеет смысл. А не имея ее, погружаешься в никчемность. Бобо, Чарли, Пэти и их дети - были самым большим источником его удовольствий, его сил, добрых чувств к себе всю его жизнь. Сейчас Чарли нет, да и Бобо висит на волоске. Ему необходим резервуар для любви. И, может, этот малыш - ответ. Малыши требуют так много внимания. Может, отдавая это внимание, он перестанет думать лишь о себе.
"Вот почему я здесь", думалось ему, когда он присоединился к группе людей, поджидающих пассажиров. Он вглядывался в каждое лицо, пока не увидел мать и дочь, рука в руке в двери. В считанные секунды крошечная, седая женщина вычислила его, пронизывающими, проницательными глазами заглянула в его глаза, похлопала по руке свою дочь, и та, увидев его, вспыхнула. Они двинулись навстречу друг другу.
Рик протянул руку, но Би проигнорировала ее. Она вся была в хлопотах.
– Куда мы можем пойти?
– спросила она.