клуб аистенок

Кулешева Нелли Сергеевна

– Карин в своем доме. И все такое красивое, розовое, и угощение было чудесным и вкусным, и не поверишь вещам, которые они накупили и сделали. Я даже не подозревала, что в мире существует так много и такие прелестные вещи.-

– О, да!
– произнесла Джеки зло, - девчачья одежда в миллион раз красивее, чем у мальчишек. Расскажи мне все.
–

Элейн взглянула на стол в столовой, куда сложила подарки. Разглядывая пакеты, она вспоминала каждый из подарков и в деталях описывала все Джеки. Та восторженно

хихикала на другом конце провода.

– И стульчик, - Элейн чувствовала себя на подъеме, заново переживая события этого дня, - крошечный-крошечный, ты такого крошечного никогда не видела, розовый и ярко-розовыми буквами на спинке написано в цветах: Роуз Маргарет де Нардо. Представляешь? Ее имя на спинке стульчика...?
–

Элейн остановилась. Облилась холодным потом. Фамилия, которую она так долго и тщательно скрывала - она сейчас произнесла ее. Выпалила, потому что бахвалилась, глупо расхвасталась. Митч будет в бешенстве. Какая же она дура!

– Ничего!
– через несколько секунд успокоила ее Джеки.
– Я уже давно знаю вашу фамилию. Еще до того, как забеременела. Еще с самого начала. Я прошмыгнула в офис врача, когда не было медсестры. Я даже знаю ваш магазин. Самое смешное, когда-то в этот магазин я собиралась устроиться работать; в старый магазин наверху над рестораном. Митч интервьюировал меня, но не нанял. Думаю, я узнала его, когда мы все вместе встретились. Забавно, да?

Элейн чувствовала замешательство. Она смолчала.

– Не волнуйся, Элейн. Я держала в секрете, что знаю вашу фамилию, потому что для вас двоих это было важно. И если бы я открыла тебе, что знаю, ты бы нервничала. Не надо бояться, я буду держаться нашего уговора, поверь.

– Верю, - сказала ей Элейн, но кокон безопасности исчез, и она стала бояться.
– Верю!

– Ну и хорошо, - откликнулась Джеки, - очень хорошо.

21

К 4 часам Рик уже держал в руках своего сына Давида в госпитальной комнате Дорин. Где-то глубоко-глубоко он знал, что потерял Роберта Редфорда для своего фильма, но сейчас это не имело значения. Собственно, занимая Дорин разговорами, пока ее готовили к родам, он описал ей, как покинул встречу, но рассказывал так, будто это случилось с кем-то другим или во сне.

Давид, конечно, был самым красивым ребенком, когда-либо рожденным на этой земле. Масса рыжих волос, глаза зеленые, подбородок с ямочкой и маленькая ямочка как раз над левой стороной рта.

Дорин, больная после родов, не могла не улыбаться, наблюдая за Риком с кровати. На нем был госпитальный голубой стерильный халат, он сидел на стуле неподалеку, гукая с бэ-би, абсолютно оглушенный обожанием к своему спящему сыну.

– Няня, которую вы наняли, будет продолжать работать?

– Надеюсь. Вроде, она милая. Зовут ее Анни.

– Похожа на Нелл Картер.

Рик улыбнулся:

– Уже тридцать лет она няня, думаю, она знает Паблум или что они там едят.

– Вначале они ничего не едят, только пьют молоко, - сказала Дорин и добавила, глядя в окно, - мне сделали укол, чтобы молоко не поступало.

В комнату влетела медсестра:

– Как ты себя чувствуешь?
– спросила она Дорин.

– Наилучшим образом, - ответила та.

– Мне необходимо на несколько минут забрать ребенка, мистер Райзман. Доктор Уэйл делает обход и хочет видеть его в детской. Если кто-то из вас хочет поговорить с доктором, я пошлю его сюда.

– Я хочу, - Рик осторожно передал сестре сына.
– Я сам подойду к детской.

Медсестра положила Давида в кроватку и выкатила из комнаты.

– Хочешь встретиться с педиатром?
– спросил Рик Дорин.

– Зачем? Еще неделя, и я никогда больше не увижу его. Он не должен знать меня, - говорила она рассудительно, без гнева.

– Что ты собираешься делать?
– спросил Рик, подходя к кровати.

Дорин не взглянула на него.

– Где-нибудь здесь найду работу, пока не почувствую, что хочу вернуться домой.

– Знаешь, я буду платить за тебя, пока ты не вернешься.

– Да, знаю, - откликнулась она, - хотя вы и не обязаны. Я обещаю вам, только несколько месяцев.

– Столько, сколько захочешь. 6 месяцев или 8.

– Не хочу возвращаться толстой и измученной.

– А я вот всегда такой - толстый и измученный, - пошутил он.

– Я хочу немного загореть, осветлить волосы, и всем ребятам дома скажу, что уезжала на долгие каникулы.

– Хорошая идея, - он одобряюще похлопал по одеялу, откуда торчала ее нога.
– Вернусь через несколько минут.

Уже у двери он услышал, как она крикнула: "Рик".

Он повернулся.

– Хочу вам что-то сказать. Я много думала об этом и очень беспокоилась, боялась оставлять с вами ребенка ...

Он постарался остаться спокойным.

– Почему?
– спросил он.

– По той же причине, по которой вы взяли и ушли со встречи с Робертом Редфордом, что только подтверждает, что вы - абсолютный глупец, - и потом она рассмеялась тем открытым и сердечным смехом, который он успел уже полюбить.

Через два дня он приехал в госпиталь с няней забрать Давида домой. Закон трактовал, что в случае отказа от ребенка, Дорин не имеет права жить в том же самом месте, что и ребенок, и потому, утром в госпиталь заехала Андрея забрать ее к себе на квартиру, где она жила до кровотечения.

На парковке, прежде чем Анни поместила Давида на сиденье для малышей, бедная Дорин поцеловала розовое личико мальчика, и Рик заметил напряжение на ее лице. Когда же Рик обнял ее круглое тело, она потеряла контроль и разрыдалась.