Клуб бездомных мечтателей
Шрифт:
Не глядя на меня, она сказала:
– Лиззи, ты уходишь. Я не против… Но ты очень холодный человек.
– Лиза, нам обеим по-своему сложно. Я просто не могу больше здесь находиться. Ты думаешь, что у меня все прекрасно, но это далеко не так. Жить без дома очень непросто.
Лиза с презрением отвернулась и ушла обратно в палату, а я быстро двинулась по коридору к выходу.
В тот вечер, после того, как Карлос узнал, что я была в больнице, он решил меня развеселить. Он предложил сделать что-то из ряда вон выходящее: раздеться до нижнего белья
– И пусть только попробуют что-нибудь пикнуть. Если у меня есть деньги, нас должны обслужить, – размышлял вслух Карлос, размахивая огромной пачкой пятидесятидолларовых купюр. – Верно говорю, папаша? – спросил он водителя такси, который, бросив взгляд на пачку денег, утвердительно кивнул.
Карлос выбрал ресторан под названием «Море и Суша» на пересечении 231-й улицы и Бродвея. Стены в этом ресторане были украшены пластмассовыми рыбами, омарами и рулями парусников, вокруг которых вились розовые лампы гирлянд. Наше такси резко остановилось у входа в ресторан, словно мы были полицейские, которые приехали по вызову. Выйдя из машины, Карлос отслюнявил водителю двадцатку за поездку, которая стоила не более шести долларов, и постучал по крыше со словами: «Езжай, дружок!»
Карлос повел нас к самому большому столу в центре ресторана. Посетители поворачивали головы, чтобы получше рассмотреть мужчину и двух девушек, одетых посреди зимы в трусы, ботинки и свитера с капюшонами. Я не стала снимать вязаную шапку. Сэм нашла в мотеле старый мужской галстук и надела его поверх толстовки.
– Не забывайте, что мы англичане, – прошептал Карлос.
К нам подбежал официант и начал говорить про дресс-код, а Карлос заговорил с малоубедительным британским акцентом, от которого мы с Сэм начали смеяться.
– Старина, там, откуда мы приехали, все считают, что мы одеты безукоризненно. Так что не надо волну гнать.
Глядя в глаза официанту, он положил на стол пачку денег. Больше официант не поднимал вопрос дресс-кода.
Мы ели омаров, стейки, фетучини с курицей и еще массу закусок. Я заказывала с фальшивым английским акцентом, делая ударения не там, где нужно, отчего Карлос и Сэм много смеялись. Официант не обращал на это внимания и без вопросов приносил все, что мы заказывали. Потом Карлос медленно по двадцатке отсчитывал деньги, чтобы рассчитаться за ужин. Я решила со всем соглашаться и не спорить – так было гораздо проще жить.
Потом мы всю ночь ездили на такси, куда заблагорассудится: на Центральный вокзал, где легли на пол и рассматривали потолок, на котором были нарисованы созвездия; в Чайна-таун, где Карлос пытался нам доказать, что в автомате, на котором можно играть в крестики-нолики, сидит курица. Потом фотографировались в черно-белом фотоавтомате. Мы корчили смешные рожи и дурачились. Сэм вышла из кабинки, и мы с Карлосом целовались. Я чувствовала его теплые губы, а вспышка сияла так близко, что я видела ее свет с закрытыми глазами.
«Он хороший, – решила я. – Он действительно меня любит, просто иногда ему это сложно выразить». Я чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Поцелуи, ночь, проведенная вместе, – в общем, Карлос меня снова околдовал.
Под самый конец мы заехали на Фардхэм-роуд, чтобы купить молочный коктейль. Карлос и на этот раз нас удивил, заказав пятьдесят гамбургеров. Мы начали кататься по Вебстер-авеню и Гранд-Конкорс и из окна такси кидаться гамбургерами в машины, почтовые ящики и витрины. Бросая гамбургер, Карлос кричал: «Ууу!»
В мотеле мы бросили пакет с гамбургерами около кровати и улеглись. Я заснула в объятиях Карлоса, положив голову ему на грудь. Он нежно поцеловал меня в лоб и сказал:
– Я же обещал тебя развеселить, Шэмрок. Я хочу, чтобы ты и завтра улыбалась, а то нам придется идти в ресторан совершенно голыми.
Сэм, лежа на своей кровати, захохотала. Я снова была без ума от Карлоса, от его поцелуев, запаха, а также от того, что я могла расслабиться в его компании и забыть о своих проблемах и пустоте, которую я все сильнее и сильнее ощущала.
Следующие три недели я постоянно говорила себе, что мне надо навестить маму. Я действительно твердо намеревалась это сделать, но меня постоянно отвлекали разные дела. Например, я долго уговаривала и наконец уговорила Карлоса пойти в риелторскую контору, чтобы заполнить бумаги для съема квартиры. Мы хотели снять квартиру с двумя спальнями в приличном районе Бедфорд-парка, а не в каком-нибудь гетто.
Пока этой квартиры у нас не было, я прилагала все усилия, чтобы наша комната в мотеле выглядела максимально похожей на дом. Я начала застилать кровати. Дело в том, что мы устраивали в комнате такой бардак, что у нас на двери со стороны коридора всегда висела табличка «Не беспокоить». Сэм помогала выносить мусор, главным образом остатки фастфуда, которым мы питались. В соседнем магазине мы купили работающий от розетки освежитель воздуха за 1,89 доллара.
Я приклеила к зеркалу фотографии, сделанные в Чайна-тауне. Рядом с этими фото я жвачкой прилепила любовные письма, которые писала Карлосу. Каждый день я сочиняла ему новое письмо и рисовала вокруг рамку с сердечками, раскрашенными красной ручкой. Вот текст одного из них:
«Карлос, ты сделал меня счастливой. Ты – смысл моей жизни, ты всегда мне помогал, слушал меня и утешал, ты заставлял меня улыбаться, когда мне было плохо и жизнь казалась бесполезной. Люблю тебя безмерно.
Записки подобного содержания я писала ежедневно. Но всего за несколько недель жизни в мотеле их смысл поменялся: сперва это были письма, исполненные обожания и благодарности, а потом я писала, что мы должны сохранить наши отношения и оставить позади разногласия и неурядицы.
Однажды Карлос пошел навещать старого друга, громилу по кличке Мундо, а мы с Сэм потратили десять долларов, которые Карлос нам оставил на покупки.
Решив изменить наш имидж, мы купили два флакона лака для ногтей с блестками и огромную банку спрея для волос. Следуя советам из журнала для тинейджеров, мы приобрели четыре пакета сухой смеси для напитка и попытались покрасить волосы в «Шокирующе розовый» и «Неожиданно-фиолетовый» цвета.