Клуб «Эсперо». Ангел пустыни. По обе стороны Днестра
Шрифт:
При упоминании о доказательствах Хынку весь зашелся:
— Смотри, какой прокурор выискался, доказательства требует. Сам взвешивал еще вещички с дела, по шестьдесят копеек за грамм давал за скуржевые, а простые почти задарма брал. Шакал, барыга проклятый!
— Спокойнее, Хынку, давайте обо всем по порядку. — Ковчук счел, наконец, нужным вмешаться. — На чем взвешивал Воронков серебряные вещи?
— На весах, на чем же еще, зеленые такие весы, на кухне.
— В каком именно месте на кухне? Не можете ли поточнее?
— На кухне, я же говорю, в нише за занавеской.
Ковчук вопросительно взглянул на Кучеренко, который молча кивнул.
— На сегодня, пожалуй, хватит, полковник нажал кнопку звонка. — Уведите арестованных, — приказал Ковчук.
Хынку быстро поднялся, сам, без команды конвоира, заложил руки за спину. Воронков же продолжал сидеть, понурив голову. Для него очная ставка продолжалась. Очная ставка с самим собой, со своей совестью, добрым именем, — со всем тем, что теперь осталось позади.
— Вставайте, гражданин, — поторопил его сержант.
Воронков очнулся, встал, не поднимая головы, скрылся за обитой черным дерматином дверью.
— С Хынку, пожалуй, все ясно. Уголовник, жалкий сломленный человек. А этому Воронкову что было нужно?.. — задумчиво, как бы размышляя сам с собой, промолвил Ковчук. — Никогда, наверное, не пойму. Все, кажется, было у человека — и так низко пасть...
— А что тут непонятного, Никанор Диомидович? Жадность фраера сгубила, как выражаются наши клиенты.
Все, кроме Ковчука, улыбнулись.
— Почему-то не каждого она, эта самая жадность, губит. Вот в чем вопрос. — Начальник управления помолчал. — Благодарю за службу. Все свободны.
ИЗ ПОСЛЕДНЕГО СЛОВА ПОДСУДИМОГО ВОРОНКОВА НА СУДЕ
Я потерял все, что может иметь полноценный гражданин нашей страны: любимую работу, уважение окружающих, доброе имя... Я всю сознательную жизнь восхищался и преклонялся перед искусством, музыкой, литературой. Теперь я буду надолго лишен этого. Во всем случившемся виню только себя и постараюсь честным трудом искупить вину перед народом, людьми...
ИЗ ОСОБОГО ОПРЕДЕЛЕНИЯ ВЕРХОВНОГО СУДА
...Одной из причин, способствующих совершению преступлений, следует считать отсутствие должной организации охраны церквей. В соответствии с законом организацией охраны церквей, которые являются собственностью государства, обязаны заниматься сельские Советы. Однако некоторые ответственные работники Советов... устранились от этого вопроса; больше того, даже запрещали организовывать охрану.
Другой причиной следует считать отсутствие описи церковного имущества, представляющего большую не только материальную, но и историческую и художественно-культурную ценность. Отсутствие описей особенно характерно для недействующих церквей, что затрудняет передачу находящегося в них имущества, в соответствии с существующим положением, финансовым органам, учреждениям Министерства культуры, а также действующим молитвенным учреждениям...
В ВЕРХОВНЫЙ СУД
Исполком Приреченского райсовета в связи с особым определением Верховного суда сообщает, что создана районная комиссия по учету материальных и культурных ценностей, находящихся в пользовании религиозных объединений. Созданы также аналогичные комиссии на территории каждого сельсовета. Составлены акты всех художественных, исторических и других культурных ценностей в районе.
Во всех действующих церквах организована сторожевая охрана, а часть ценностей недействующих церквей передана музеям Министерства культуры и действующим церквам. Принимаются меры к освоению зданий, снятых с регистрации церквей.
Особое определение было обсуждено на семинаре председателей исполкомов сельских Советов.
Председатель исполкома Приреченского районного Совета народных депутатов (подпись)
Подполковник Кучеренко сидел у себя в кабинете, поглощенный изучением уголовного дела, время от времени задавая уточняющие вопросы молодому капитану. Капитана только недавно назначили начальником отделения уголовного розыска одного из РОВД. Убийство, которое произошло в районе, было жестоким, преступление запутанным. Дело шло туго, со скрипом. И вот капитан приехал к старшему начальнику за советом и помощью.
— Понимаешь, дорогой, — подполковник вынул из папки исписанный протокол допроса свидетеля,— я бы этого человека передопросил, и вот под каким углом... — Он не успел сказать, под каким именно углом надо вести допрос. Зазвонил телефон внутренней связи. Говорил дежурный из бюро пропусков:
— Товарищ подполковник, тут вас один гражданин спрашивает.
— Какой гражданин? — переспросил Кучеренко.
— Мардарь Леонид Павлович, утверждает, что вы его знаете. Форма на нем длинная такая, ну, которую священники носят. — В голосе дежурного сквозило удивление.
— Рясой эта одежда называется, товарищ дежурный, — в памяти подполковника ожила встреча с настоятелем церкви архангелов Михаила и Гавриила отцом Леонидом. — Выписывайте пропуск.
...В дверь тихо постучали, и в кабинет вошел невысокий полный человек в черной рясе, держа в руках аккуратный завернутый в бумагу перевязанный сверток. Он осторожно сел на предложенный стул, отвернул рясу, вытащил носовой платок.
— Жаркий, однако, сегодня день, — произнес он, тяжело дыша и вытирая покрытый испариной лоб. — Да еще третий этаж. — Мардарь перевел взгляд своих маленьких заплывших глаз с Кучеренко на капитана.
— Может быть, Леонид Павлович, вы желаете поговорить со мной наедине? — спросил подполковник. Он догадывался, что Мардаря привело к нему важное дело, не каждый ведь день служители культа посещают Министерство внутренних дел.
— Нет, нет, молодой человек не помешает, — не выпуская из рук свертка, ответил Мардарь.
«Что это у него там, неужели подарок притащил? — с досадой подумал Кучеренко, — этого еще не хватало».
— Так чем же я обязан, Леонид Павлович, вашему приходу? — вежливо осведомился Кучеренко.
Священник стал развязывать сверток. Догадка подполковника насчет подарка как будто подтверждалась. Когда Мардарь освободил наконец сверток от бумаги, Кучеренко с облегчением понял, что ошибся, однако его удивление возросло: он узнал так хорошо ему знакомую икону Иоанна Крестителя.
— Дошла до нас благостная весть, — начал несколько торжественным тоном отец Леонид, — что в музее открывается отдел древнего искусства. Совет нашего храма архангелов Михаила и Гавриила постановил внести лепту в это святое дело. — Он помолчал. — И посему просим принять наш дар музею — икону Иоанна Крестителя, Ангела пустыни. Пусть все, а не только миряне нашего прихода, лицезреют лик предвестника Мессии.