Клуб любителей фантастики, 2016

Анисимов Андрей Юрьевич

Немецкая карикатура на механическую лошадь.

Когда стимпанк по-настоящему развёл пары, шагоходы ему оказались уже ни к чему. В реальности. А вот по страницам викторианской фантастики они продолжали шествовать, заменяя там уже не столько паровозы, сколько. верховых и тягловых животных, альтернативы которым тогда на бездорожье не было. Если уж «бремя белого человека» по пустыням и джунглям помогают распространять лошади, мулы, слоны и верблюды, то отчего бы им не стать паровыми или электрическими? Ну и заодно число «носителей» можно расширить за счёт неосвоенных человечеством

зооморфов: наземных (особенно полюбились тогдашним фантастам страусы и почему-то козлы), летающих, плавающих и «промежуточных». В последнем случае особо ценилась способность ходить по дну, а иногда и прокапываться сквозь препятствия, что способствовало появлению морских субмарин в стиле омара или трилобита, а болотно-речных — в стиле крокодила.

Некоторые писатели откровенно ориентировались на Жюля Верна, но другие успели создать своих мехов даже раньше… правда, не сказать, чтобы лучше него. В основном это были труженики поджанра, впоследствии получившего название «эдисониада» — занимательные фантастико-приключенческие истории о гениальных учёных и их изобретениях.

Французская действующая модель (времён Наполеона III), намного меньше натуральной величины…

Один из наиболее популярных авторов британских эдисониад конца позапрошлого века вообще известен под псевдонимом Томас Эдисон — младший, а подлинное его имя так и осталось неизвестным; он больше специализировался по морской механофауне. Его американский современник Роберт Т. Тумбс (тоже явный псевдоним, до сих пор не раскрытый), использовал более обширный арсенал зооморфов: страуса, аллигатора, орла, верблюда, акулу, тюленя. Причём это были механические существа в духе трансформеров: нечто среднее между экипажем и экзоскелетом. Защищённые лёгкой, но прочной бронёй и оснащённые «электрическими автоматическими пистолетами», действующими по принципу то рельсотрона, то молниемёта. Во всех произведениях Тумбса этих зверюшек создавал некто Электрический Боб, 10-летний изобретатель-вундеркинд, чей нежный возраст не менялся от книги к книге и никоим образом не препятствовал чудо-ребёнку за милую душу палить по разного рода бандитам пулями и молниеподобными разрядами.

Два абсолютно нешуточных английских патента механической лошади в натуральную величину!

Столь запредельная молодость для эдисониад всё же нетипична, но вообще их герои сплошь и рядом были юными (это, кстати, достаточно характерное отличие от «правильной» фантастики того времени, строившейся вокруг приключений солидного джентльмена, месье или херра средних лет), и читатели подразумевались не старше. Такие, кому особенно интересны путешествия и приключения в жюльверновско-майнридовском стиле.

А ещё для этого направления характерна сериальность. И частое использование приёмов, характерных для современного поджанра типа мэшап, то есть жанра, в котором за основу берутся реальные исторические фигуры или классические произведения. Например, малоизвестный ныне американский фантаст Эдвард Эллис свой цикл «Дикий охотник» оформил как облегчённое переосмысление куперовских «Прерий» в век пара и электричества. Главное фантастическое допущение там — шагоходы типа «паровой человек» и «паровой конь», при помощи которых герои повествования выходят из разных опасностей. Другой «американский Жюль Верн» (во всяком случае, так его называли), Луис Филип Сенарес, фактически приблизился к принципу литературного комикса: героем серии его рассказов, повестей и романов стал юный Фрэнк Рид, представляющий собой нечто среднее между жюльверновскими героями-изобретателями и последующими комиксовскими «супергероями» в роботизированных костюмах-экзоскелетах анималистического покроя. Потом от первоначального цикла отделяется аналогичная серия, главным героем которой становится Джек Райт, второстепенный персонаж некоторых историй про Фрэнка Рида. ну, такое нам тоже знакомо, за этим даже нет нужды нырять в 1890-е. Пар, электричество, механические орлы в стиле Бэтмена или скорее уж Бёрдмена, олени, «морские чудовища» (тут и подводная лодка а-ля «Наутилус», и рыбокиты, и спрутокрабы)… Всяческие приключения «в небе, на суше и на море» с чудесными спасениями и победами над суперзлодеями.

«Аватабарское МЧС» в крылатых экзоскелетах спешит на помощь.

Конечно, только к эдисониадам дело не сводилось. Например, британско-американский фантаст Уильям Ричард Брэдшоу (1851–1927) в своём романе «Богиня Аватабара» даёт описание совершенно невероятного мира, одновременно напоминающего что-то среднее между перенесённым в викторианскую эпоху путешествием Гулливера, марсианскими опусами Берроуза — и… «Плутонией» Обручева (все приключения происходят не на иной планете, а внутри полой Земли, куда попадает экспедиция на пути к Северному полюсу). При этом он чрезмерным изобретательством не увлекается, но как «деталь фона» в Аватабаре присутствуют страусообразные шагоходы и крылатые экзоскелеты-махолёты: не орнитоптеры, но с «крыльями мотыльков». Движет их не пар и не электричество, а некая высокоэнергетическая абстракция, напоминающая скорее холодный термояд, — конечно, не в современном понимании, а так, как это виделось в последние годы XIX в.

Впрочем, поискам «альтернативных источников энергии» уделяли особое внимание многие авторы даже из числа очень известных. Наибольшую оригинальность в этом смысле проявил, пожалуй, Натаниэль Готорн, ещё в 1840-х гг. написавший рассказ «Творец красоты» — про механическую бабочку, которая, хотя и была творением рук искусного часовщика, порхала не при помощи пружинного механизма, а под воздействием положительных эмоций: восторженного внимания ценителей прекрасного, детского восторга… И вот она уже почти совсем накопила в своих загадочных аккумуляторах достаточный заряд, чтобы взмыть ввысь, и там, перейдя на подпитку за счёт «всемирного эфира», обрести бессмертие, — как вдруг грубые эмоции завзятого материалиста портят всё дело.

Киборги (мозг разумного существа, пересаженный в тело инопланетного робота) из романа Нейла Роберта Джонса «Спутник Джеймсона» (1931) пребывают словно бы «на грани» между старой и новой фантастикой. С одной стороны, в них ещё есть что-то от уэллсовских марсиан, представляющих собой единый комплекс из человека и боевого треножника; с другой — они оказали большое влияние на Айзека Азимова. Любопытен совершенно рациональный «принцип кентавра»: ходовая часть — четвероногая, а «руки»-щупальца размещены в верхнем отделе тела.

Однако едва ли стоит упрекать предков в отказе от принципов научности. Им-то рассуждения о «духовной», нематериальной энергии отнюдь не мешали двигаться вперёд, открывая новые рубежи: в науке, технологии, литературе, да уж и духовности как таковой, что бы под ней ни понимать. А вот сможем ли мы такое сказать о себе и о своей эпохе?.. ^ТМ

Валерий ГВОЗДЕЙ

ВОЗМОЖНЫ СБОИ

техника — молодёжи || № 7–8 (1000) 2016

На тыловом экране тусклое пятнышко, едва различимое.

Это Плутон, когда-то лишённый статуса планеты, а затем вновь им наделённый.

Еле ползёт.

Чем дальше от Солнца, тем медленнее движение планет, летящих по орбите, поскольку слабее действие гравитации.

Бог с ним, с Плутоном. Есть зрелища поинтереснее. Лишь переключиться.

Невооруженным взглядом с Земли можно увидеть около двух с половиной тысяч звёзд яркостью примерно до шестой звёздной величины. Конечно, при наличии хорошего зрения.