Клуб маньяков

Белов Руслан

– Завтра утром в это время ты все узнаешь. Все. И ужаснешься. Это я тебе обещаю.

Глава 10. Чтобы я ужаснулся? – «Степной волк», веселая жирафа в окне, Рисующая На Скалах, Подобно Солнцу Рисующему День и Та, Которая Не Ест Мяса.

Я не принял слов тещи близко к сердцу. Чтобы я ужаснулся? Разве может ужаснуться человек столько раз за последние полгода ужасавшийся?

Конечно, нет... Сначала узнать, что твоя любимая женушка – маньячка, потом – что и теща развлекается тем же.

А эти ужасающие сны?

А этот Харон?

И потом, разве можно ужаснуть человека, которого до самого хребта высушило соседство с этими существами, называющими себя людьми?

А Светлана Анатольевна поняла, что я нахожусь в критическом состоянии, и потому не стала передо мной мельтешить. Накормив Наташу, она сослалась на головную боль и убежала домой.

На улице было ветрено, и гулять мы не пошли. Порисовав и полепив зверей из пластилина Наташа, подсела ко мне, валявшемуся на диване со «Степным волком» Германа Гессе (теща напомнила, вот и нашлась сама по себе книжечка). Подвинувшись, я невозмутимо продолжал читать (пусть думает, что я занимаюсь серьезным делом):

«Если я иногда на этих страницах презираю людей и высмеиваю, то да не подумают, что я хочу свалить на них вину, обвинить их, взвалить на других ответственность за свою личную беду! Но я-то, я, зайдя так далеко и стоя на краю жизни, где она проваливается в бездонную темень...»

– Это взрослая книжка? – поинтересовалась дочь, отнимая у меня черный томик.

Она никогда со мной не церемонится. И мне это нравиться. Значит, я свой для нее человек.

– Как тебе сказать, – улыбнулся я, предвкушая все радости общения со своей не по годам развитой дочерью. – Очень трудно ответить. Вот ты маленькая или взрослая? С одной стороны ты маленькая, потому что многого не знаешь и слишком многому веришь. А с другой стороны – ты взрослая, потому что многое понимаешь, да и характер у тебя такой же, какой он будет у взрослой Наташи. Почти такой же, потому что слова «не слушай папу, он говорит одни глупости» сделают эту Наташу несколько другой...

– Ладно, ладно... Ты просто не доверяешь мне... А я знаю, что мамин муж, бабушкин...

Наташа замолчала, припоминая слово.

– Зять? – догадался я.

– Да, мамин муж и бабушкин зять иногда очень сильно отличаются от моего папы.

– Я тебя уважаю! Какая мощная взрослая мысль!

– Ну, прочитай что-нибудь из своей книжки... – заулыбалась похвале дочь. – Наугад прочитай.

Мы часто с ней гадаем по наугад раскрытым книжкам.

Я раскрыл книгу и начал читать:

– «Стоит мне немного пожить без радости и без боли, подышать вялой и пресной сносностью так называемых хороших дней, как ребяческая моя душа наполняется безнадежной тоской, и я швыряю заржавленную лиру благодарения в довольное лицо сонного бога довольства, и жар самой лютой боли милей мне, чем эта здоровая комнатная температура. Тут во мне загорается дикое желание сильных чувств, сногсшибательных ощущений, бешеная злость на эту тусклую, мелкую, нормированную и стерилизованную жизнь, неистовая потребность разнести что-нибудь на куски, магазин, например, собор или самого себя, совершить какую-нибудь лихую глупость, сорвать парики с каких-нибудь почтенных идолов... растлить девочку...» Гм... – повел я на этом месте головой, – полагаю, дочка, что эта книжка является взрослой...

– А что такое растлить девочку?

– Это... – запнулся я, – это значит, сделать девочку раньше времени взрослой.

– Значит, ты меня растлеваешь, права бабушка... А ты знаешь, моя душа тоже иногда наполняется безнадежной тоской... И я начинаю нервничать и на всех бросаться.

– Знаю, кисонька... У всех людей душа иногда наполняется безнадежной тоской. Даже у пятилетних девочек. Да-с, у многих наполняется... Только некоторые не читают таких книжек и не знают этого. Они думают, что съели что-то не то...

Наташа задумалась. Ей было о чем подумать. Неделю назад из-за «безнадежной тоски» она довела мать до валерьянки, а меня до рукоприкладства. В два часа ночи она подошла к Вере, спящей мертвым сном, растолкала ее и попросила нарисовать веселую жирафу в окне.

Ну, естественно, и началось... Вера причитала в полусне: «Ну что же ты, доченька, поздно уже», Наташа хныкала по нарастающей, суя матери коробку карандашей и лист бумаги, а я держался, держался, да и начал прикладываться. Но безуспешно – упорство до последнего дюйма у нас с дочерью в крови. Прения продолжались около часа, продолжались до того времени, пока картинка не была нарисована.

Наутро бабушка попеняла мне, что попка у внучки вся в моих пальцах, но дочка ей сказала, что у пап такая работа – дочек своих шлепать, когда у них в два часа ночи разыгрывается фантазия...

А я, рассматривая брошенный на спинку дивана любимый халатик жены (тот, за которым она ходила к Константину) думал о другом. Я думал, что многие люди из-за безнадежной тоски и смутной тревоги бросаются резать соседей и подруг. Лев Гумилев таких людей называет пассионариями, то есть страстными, безудержными...

Одни пассионарии, такие как я, изводят из-за этой тоски домочадцев, другие, как Вера – соседей, третьи, как Наполеон с Гитлером, – соседние государства.

И вся эта пассионарность замешана на комплексе сексуальной неполноценности. На неудовлетворенном либидо.

И у меня, значит, комплекс... Какой?

Ну да... Считаю себя нехорошим, некрасивым, неумным, неудачливым и так далее...

А этот «Степной волк»... Четвертый раз читаю эту книжку и четвертый раз одно и тоже. Сначала восторг испытываешь: ты не один такой несчастный, такой неприкаянный, такой непонятый! И он, этот всемирно известный писатель, такой же, такой же, как ты.

А потом испытываешь разочарование. Как же, Гарри Галлер, главный герой, олицетворяющий самого Гессе, чудесным образом вылечился от душевной болезни, научился смотреть на людей, как на простые шахматные фигуры, фигуры, которые надо использовать в своих личных интересах. Вылечил его волшебник Пабло! Да человека от тоски по несбывшемуся, можно вылечить только одним способом! И не каким-нибудь, а электрошоком. То есть выжечь определенный участок мозга. И человек будет счастливым на всю оставшуюся жизнь. На все сто счастливым.

...Да, только электрошоком. И потому все психоаналитики – жулики. Герману Гессе они сказали, что надо на старость лет выучиться танцевать и все будет тип-топ. Но человека нельзя изменить, нельзя вылечить от тоски по другой жизни. Человека можно только искалечить. Или убить. И Светлана Анатольевна понимает это.

Понимает, что человека можно только убить».

– Прочитай еще что-нибудь из этой детской книжки! – оторвавшись от своих мыслей, сунула мне Наташа черный томик.

– Может сказку сначала рассказать?