Клуб маньяков
Шрифт:
Запись от 23 июня была сделана нервной рукой:
«Всю ночь красный червяк полз за мной. Я убегала, а он догонял. Мама ругалась с папой, что он поздно приходит домой. А папа ругал ее за вино».
28 июня. Запись сделана ровным округлым почерком отличницы:
«Дядя Вова отравился. Нашел в подвале шнапс, выпил и умер. Без него так хорошо. Папа очень расстроился. Мама сказала, что Червяку лучше было умереть, потому что несчастным лучше умирать, чем жить».
«Ё-мое! – оторвал я изумленные глаза от ровных детских строчек. – Сдается мне, это не Вера маньячка! А ее мамочка, благопристойная моя теща! Вот кино! Надо же мне было так облажаться».
Вытащил, волнуясь, сигарету, закурил и принялся читать дальше:
«12 июля.
Вчера гуляла в дальнем парке замка, и садовник Вильгельм меня испугал. Страшно посмотрел и резко повел ребром ладони по своему тощему горлу. Он немец, и нас ненавидит.
Папа пришел поздно вечером и сказал, чтобы я в парке не гуляла. А там такая хорошая детская площадка с домиками, качелями и фигурками зверей из мрамора. И еще там никого из детей нет. И взрослых тоже.
13 июля.
Садовник Вильгельм опять на меня посмотрел, как Бармалей. Такой худой и желтый. Глаза тоже желтые и руки трясутся. Папа сказал, что жена садовника, Марта, наступила на мину, и ей оторвало обе ноги. И еще она от этого слепая на один глаз.
Так хочется на площадку.
Опрокинула бутылку вина, стоявшую за диваном и мама больно ударила по щеке.
14 июля.
Вильгельм поймал меня на площадке и привел к маме. Я плакала от страха... Маме он сказал, что дети русских не должны гулять без присмотра, потому что вокруг есть много плохих людей.
Я все равно буду ходить в дальний парк.
18 июня.
Садовник Вильгельм и его жена умерли. Он нашел где-то булочки, которые испек наш повар, и принес домой. Они съели и отравились. Теперь я хожу в дальний парк и играюсь там каждый день».
У меня в зобу дыханье сперло – прочитал одну страницу и уже два трупа. А в тетрадке двенадцать листов. Двенадцать на два – это двадцать четыре... Неплохо для девочки с белыми бантиками!
Представив воочию маленькую Светлану Анатольевну, со сладкой улыбкой протягивающую румяные булочки бедному сторожу Вильгельму, я содрогнулся. Сразу захотелось закурить и выпить. Срочно. Чтобы расслабиться и взглянуть на минувшие события с другой точки зрения.
Закурить у меня было. Нескольких глубоких затяжек привели меня к мысли, что если теща еще в глубоком детстве нашла кардинальный способ избавления от неприятных ощущений, доставляемых разными навязчивыми дядечками, нашла и в последующем с успехом его применяла, то и бедная баба Фрося с мужем, скорее всего, на ее счету. И, следовательно, моя любимая женушка, моя обожаемая львушечка, моя кисонька не кровожадная маньячка!
Эта мысль привела меня в прекрасное расположение духа. А в хорошем настроении мне всегда хочется выпить.
Я задумался.
На станцию бежать не хотелось – был уже первый час ночи, и объясняться с ночной братией в синих шинелях мне вовсе не хотелось.
Матрасыч никогда запасов не делает: это ему не удается, он выпивает все сразу.
Значит, опять надо тещин спирт искать... Принесла на днях, видел.
Где же она его могла спрятать? На кухне? Нет, не на кухне, я там два раза уже находил... И не в ванной... И не в прихожей. Там негде. На маленькой веранде? Да... Больше негде. А где на маленькой веранде? В пенал я часто заглядываю. За стиральным порошком и фильтрами для пылесоса. Туда она не спрячет. В письменный стол свекра тоже... Остается бабушкин шкаф с зимней одеждой...
Дедукция сработала, и через десять минут я закусывал вареным салом, позаимствованным из теткиного холодильника. У нее неплохо получается сало варить. Желудок горел красным пламенем, кровь струилась веселыми ручейками, в голове было жизнерадостно. Как здорово! Плюнь, теща, на грудь – змеиный яд помогает. Теща – змеюка! Как славно! Как по-человечески! Как понятно! Все как полагается! А Вера – агнец. Ведь собирался уже ее на тот свет отправить! Вовремя тетрадочка нашлась.
Хотя черт его знает... Да, конечно, моя жена – агнец. Агнец... Глазки скромненькие, ходит на полусогнутых, а попробуй ей палец в рот положить... Нет, рано радуешься ты, Черный... Они с матерью наверняка заодно... И не облегчение тебе надо испытывать, а чувство резкой озабоченности. Если они на пару работают, то Приморье тебе не светит... Сожрут с печенками. Да, с моими бедными печенками...
На пару работают... А может и Юрий Борисович с ними? Нет... не похоже... А Элоиза Борисовна с мужем? Вряд ли.
Но вернемся, однако, к тетрадке... Так, август месяц... Второе число... Маленькая Светочка пишет о поваре:
«...Манной кашей замучил. Супом со шрапнелью».
Перловым супом, видишь ли, ее замучили. Это, надо сказать, повод. Или серьезный мотив, как сказали бы в суде.
...Ну, правильно. Умер бедняга. Несколько дней Светочка в дневнике сама себе на него жаловалась. А седьмого августа повара нашли в его комнатушке бездыханным.
Потом шли записи о дядечке с малиновыми петлицами, симпатичном строгом майоре, который ходил повсюду и интересовался, почему это в отдельно взятом замке, да еще в советской зоне оккупации, люди так часто умирают. По подвалам лазал. Сплетни о приведениях собирал... А у Светочки уже спортивный интерес – смогу я этого дядечку, которого все так боятся, победить? Этого она, конечно, не писала, но между строк чувствовалось.
...13 августа. «Папа очень боится майора дядю Петю. И мама тоже. Мама сказала, чтобы я себя вела хорошо, а то папу заберут. Сегодня дядя Петя нашел в подвале замка комнату со скелетами... И в зубах одного из них записочку. Со словами, вырезанными из газеты «Правда»: «Следующий будет ты». И стал каким-то неуверенным...»
Понятно. Каково советскому майору-атеисту в подвале такие записочки находить. Задумался, наверное, и, ничего не придумав, вынес вопрос на партсобрание. А на нем постановили:
1) Привидений считать пережитками капитализма.
2) Повысить бдительность в быту.
3) Очистить подвалы на субботнике в честь победы над империалистической Японией.
...15 августа. «Я этот подвал весь изучила. В нем есть такие интересные штучки... Особенно мне нравиться гвоздик в одной стене. Потянешь его на себя, и в предыдущей комнате середина пола проваливается. И еще там есть одна кнопочка. Нажмешь на нее...»
Запись, к сожалению, обрывалась. Спугнули, наверное, Ланочку с тетрадкой. Но следующая запись проясняла, что за кнопку нашла любопытная девочка.
18 августа. «Дядю Петю и двух его солдат нашли в подвале с раздробленными костями. Папа интересовался, как они погибли, и выяснил, что потолок быстро опускается, если нажать на секретную кнопку в стенной нише.
Последняя запись была сделана 25-го августа. Она сообщала, что маленькая Светочка с родителями уезжает в Москву...
Закрыв тетрадку, я задумался... Надо же мне было так ошибиться в Светлане Анатольевне! Ведь я был уверен, что моя теща – малоподвижная, малоинициативная женщина, прожившая более чем заурядную жизнь. А она, вон, с восьми лет неустанно, по-мичурински изменяла окружающую среду в своих интересах...