Клуб неисправимых оптимистов
Шрифт:
Она кинулась на меня и начала щекотать. На нее иногда находило. Ей это нравилось. Я пытался сохранять невозмутимость, чтобы подразнить Сесиль, но надолго меня не хватило, и мы начали хохотать как безумные. В тот день я сделал несколько снимков: Сесиль отдирает обои в коридоре. Сесиль с пылесосом и щеткой в руке строит мне рожи. Она не любила позировать, так что приходилось подкарауливать момент. Насчет ставен я оказался прав. Мы открыли правую створку, и она немедленно соскочила с петель — дерево источил жучок.
Франк не подавал о себе вестей год и три месяца. Мы не знали, где он — в Алжире, во Франции или в Германии. Когда папа обратился в Министерство обороны, ему ответили, что
— Hi, Callaghan, how do you do?
— Very good, дядюшка, — ответил я.
Он легонько, по-дружески, ткнул меня кулаком в подбородок и поинтересовался:
— Как дела в лицее?
— Все отлично.
— Похоже, ты слишком одаренный для Политеха, да?
Морис расхохотался. Мне не нравилось, что он подшучивает надо мной при кузенах; я хотел ответить тем же, но не нашел что сказать. Мама провела для Мориса экскурсию по обновленному магазину, где он еще не был, показала ему соседнюю лавку, переделанную под мастерскую гарантийного обслуживания. Морис был ошарашен количеством покупателей, выстроившихся в очередь за талонами. Папа не смог уделить Морису внимания:
— Прости, старина, мне нужно заняться этими господами.
Супружеская пара подписывала квитанцию на заказ. Муж протянул чек; отец небрежным жестом наколол его на штырек и показал бумаги дяде.
— Десять тысяч! Глазам не верю! — изумился Морис.
Мама с гордостью объясняла брату, как функционируют различные службы и как трудно найти в Париже опытных мастеров для выполнения работ.
— Я потрясен! Вы — лучшие!
Когда мама назвала дяде сумму торгового оборота, он ей не поверил.
— Будь у нас достаточно персонала, мы бы не теряли потенциальных покупателей и доход был бы процентов на тридцать-сорок выше.
— Ну что тут скажешь, Элен, браво, браво, браво! Я рад, что семинары по менеджменту принесли свои плоды.
— Они мне очень помогли, — признала мама.
— Тебе бы следовало прослушать курс «Улучшите качество швов в водопроводном деле!», — пошутил папа, — тогда ты могла бы открыть магазин в касбе. [112]
Следующие два дня мы бегали по магазинам, закупая продукты для пышного семейного ужина.
112
Касба — крепости во многих населенных пунктах Северной Африки. В Алжире это название было перенесено на весь Старый город, который в 1992 году ЮНЕСКО был объявлен всемирным наследием.
Сесиль решила уехать на две недели к дяде, который жил недалеко от Страсбурга, — других родственников у нее не было. Она написала письмо Пьеру, приложив копию первой главы работы об Арагоне, сделанную на плюре. [113]
— Когда Пьер вернет текст, я дам тебе почитать, — пообещала она. — Хочешь что-нибудь приписать?
Мне так много нужно было сказать Пьеру, что я не знал, с чего начать. Я поблагодарил его за пластинки, написал, что слушаю их каждый день и думаю о нем, а товарищи мне завидуют. Пообещал, что верну все в целости и сохранности, как только он вернется. Потом рассказал о лицее, Шерлоке и Хиляке, описал свои математические злоключения и людей, которых встретил в клубе. Я слегка приукрасил свое повествование, добавив, что члены клуба — банда революционеров и за ними следит человек из префектуры. Я был уверен, что Франку это будет интересно. Я попросил Пьера узнать хоть что-нибудь о брате и сообщить мне. Хотел добавить, как мне не хватает наших с ним споров, но вовремя вспомнил, что Пьер терпеть не может сантиментов, и зачеркнул две последние строчки.
113
Тонкая прозрачная бумага, покрытая с одной стороны слоем клея и употребляющаяся в литографии.
— Ты что, роман собрался писать? Дашь прочесть? — полюбопытствовала Сесиль и попыталась заглянуть мне через плечо, но я сунул листок в конверт и запечатал.
На улице было холодно, но мы все равно отправились бегать в Люксембургский сад и сделали пять полных кругов.
Я проводил Сесиль на Восточный вокзал, посадил ее в вагон, вышел на улицу, заметил в кафе напротив настольный футбол и не устоял.
Мама уговорила Мориса поселиться у нас.
— Зачем тратить деньги на гостиницу? У нас вполне достаточно места.
Мне пришлось перебраться в комнату Жюльетты, а свою уступить кузенам. Морис и Луиза заняли комнату Франка. Квартира превратилась в подобие кочевого стойбища или семейного пансиона, битком набитого отдыхающими. В ванную и туалет выстраивалась очередь. На войне как на войне, говорил папа — он был единственным, кому не нравился этот веселый хаос. Он уходил на рассвете, возвращался поздно и не приходил к ужину, прикрываясь работой в магазине. Потом он на три дня уехал в Ланс, сказав маме, что бабушка Жанна плохо себя чувствует. Две недели я не спал из-за храпа Жюльетты. Никто не подозревал об этой ч'yдной особенности моей младшей сестры. Я тряс ее, толкал, даже щипал — она переворачивалась на другой бок и через пять минут выдавала еще более громкие рулады. Когда я объяснил Жюльетте, почему никак не могу выспаться, она ужасно обиделась и сказала, что я вру. На следующую ночь я позвал в комнату наших кузенов Тома и Франсуа, и они убедились в моей правоте. Жюльетте пришлось смириться, но она мне этого не простила.
Морис был настоящим киноманом и, приезжая в Париж, старался посмотреть как можно больше фильмов. На сей раз дядя пригласил нас составить ему компанию, но поставил условие: кинотеатр и фильм выбирает он — и никаких мультиков. В Алжире ходить в кино было небезопасно — в залах взрывали бомбы. Кроме того, фильмы там шли в дублированном варианте, а Морис считал это преступлением. Джон Уэйн, говорящий по-французски, вызывал у него смех, а Кларк Гейбл — слезы. Луиза с моей матерью опустошали магазины и бутики на Фобур-Сент-Оноре, а мы каждый день смотрели какой-нибудь американский фильм в оригинальной версии. Если Луизе удавалось уговорить мужа пойти на французский фильм, он засыпал ровно через пять минут и спал до конца сеанса. Так стоило ли попусту тратить время? Морис шел вниз по Елисейским Полям, разглядывая афиши, читал названия и решал, будет нам скучно или нет. Одна афиша привлекла его внимание.
— Нашел! Французский фильм — приключенческий, с напряженным действием, как в американских боевиках.
Я понял, откуда взялось мое прозвище, когда Морис повел меня смотреть картину «Каллахан начинает снова» и «Никакого виски для Каллахана». Дядя обожал эти детективы за лихо закрученный сюжет и соленый юмор, а фильм о Лемми Коушене [114] с Эдди Константином в главной роли считал настоящим шедевром. Когда мы вышли из кинотеатра, он повторил свой шутливый фирменный жест и сказал:
114
Имеется в виду фильм «Альфавиль — странное приключение Лемми Коушена». Фильм снят режиссером Жан-Люком Годаром на основе романа французского поэта и писателя Поля Элюара. Лемми Коушен — агент ФБР из романов британского писателя Питера Чейни.