Клуб призрачных отцов
Шрифт:
– Их было трое, – сказал я.
Он продолжил: «Да. Только это была задумка одного человека. Двум другим он заплатил. Он, видимо, просто добавит что-то к их зарплатам. Они работают на него в Автосервисе».
– Нет.
Он продолжал: «Да. Мой брат. Моя кровь».
– Зачем?
Он ответил: «Он хочет заполучить Паб, Филип. Он хочет твою Маму». Призрак Отца стал мерцать, но я расслышал его последние слова до того, как он исчез. Он произнёс их своим самым серьёзным призрачным голосом:
страх
делает
его
уязвимым.
После
Sin [8]
Мама позвала:
– Алан! Филип! Чай готов!
Мне не хотелось, чтобы Дядя Алан оставался на чай, но я ничего не мог с этим сделать. Он почти каждый день теперь пил у нас чай.
Мама приготовила chilli sin carne. Мама говорит, что chilli sin carne – это чили без мяса. Мамина кулинарная книга от программы Weight Watchers говорит, что SIN значит «без» на испанском, это язык, на котором говорят в Мексике, откуда и происходит это блюдо. А CON означает «с» и carne значит «мясо». Она готовит своё чили с тофу вместо мяса, потому что в нём меньше жира. Дядя Алан говорил не умолкая, всё слова, слова, слова:
8
Sin – «без» по-испански, но также и «грех» по-английски.
– Тебе ОПАСНО быть здесь одной.
– Что если это случится снова?
– Брайан не хотел бы, чтобы ты была в ОПАСНОСТИ.
– Я бы мог ночевать в свободной комнате.
– Не думай о моей квартире, я могу её сдать.
– Будет больше денег.
– Видишь, в моём безумии есть последовательность.
– Лишние рабочие руки в доме.
– Я не буду мешаться у тебя под ногами.
– Я же в Автосервисе каждый Божий день.
– Я буду работать в Автосервисе днём и помогать в Пабе по вечерам.
– Это самое простое, что только можно придумать.
Призрак Отца стоял у плиты и смотрел, как Дядя Алан разбрасывает свои полуулыбки и проникает глазами Маме в душу.
Он сказал мне: «Вот он сидит, улыбается. Злодей, мерзавец, сидит тут и улыбается. Старается втереться в доверие, как червяк извивается. Улыбается, скалится, лыбится. Посмотри на него, Филип. Посмотри. Он улыбается, чёртов мерзавец».
Я смотрел на него, на его руки в черноте, и они покрывали мамины руки.
Мама заметила, что я смотрю, заглянула ко мне в тарелку и спросила:
– Ты не будешь это есть?
– Нет, – ответил я.
– Филип, ты так отощаешь.
– Ну-ка давай, Филип, делай, что Мама сказала. Доешь всё, – сказал Дядя Алан.
Я посмотрел на Призрак Отца, думал, что он скажет не есть, но он этого не сделал. Он сказал: «Ешь, Филип, тебе понадобятся силы».
В общем, я взял вилку и начал есть, и Мама улыбнулась Дяде Алану, думая, что это он заставил меня есть, и это меня взбесило, и Призрак Отца заметил, что меня это взбесило, а Мама не заметила, как будто настроение моё стало призраком. Да она и не могла увидеть этого, потому что прежде, чем я сам понял, что происходит, тарелка с чили син карне пролетела насквозь через Призрак Отца и разбилась о дверь, так что этот чили син карне разбрызгался по всему полу.
Комната вдруг превратилась в фотографию. Мама, Дядя Алан и даже Призрак Отца замерли. Они просто сидели или стояли, и рты у них стали похожи на букву О. Я вышел из комнаты и слышал, как Мама звала:
– Филип! Филип! Вернись!
Но я не вернулся. Я ушёл в свою комнату, и Призрак Отца пошёл за мной.
Я закрыл дверь своей комнаты, и Призрак Отца спросил: «Ты что творишь?»
– Я его ненавижу.
Тогда Призрак Отца сказал: «Ты должен успокоиться. Ты должен себя контролировать».
– Я не могу, я его ненавижу, я не могу.
Потом кто-то постучал в дверь, и Мама спросила:
– Филип?
Она открыла дверь и снова спросила:
– Филип, с кем, чёрт побери, ты разговариваешь?
Дядя Алан стоял у неё за спиной в своей голубой рубашке на кнопках. Он смотрел прямо на меня, и даже внутрь меня, но я не дал ему увидеть, что я всё знаю, а вот Мама позволяет ему читать по её глазам.
Мама сказала:
– Филип, что происходит? Это связано с отцом?
Я посмотрел на Призрак Отца и ответил:
– Не знаю.
И она стала задавать мне кучу вопросов, а я продолжал отвечать:
– Не знаю.
– Не знаю.
– Не знаю.
– Не знаю.
– Не знаю.
– Не знаю.
Пока она не сказала:
– Хорошо.
После этого она ушла обратно на кухню с Дядей Аланом, чтобы прибраться, и Призрак Отца ушёл присмотреть за ними, а я слушал у двери, но слышал только Отзвуки, но я знал, что эти Отзвуки обо мне.
Я знал, что Дядя Алан собирается остаться в пустующей комнате, и я знал, что Мама этого хотела, и я знал, что всё это из-за меня.
Я ничего не мог с собой поделать, и я вышел из своей комнаты и пошёл на кухню, и Призрак Отца был там, он качал головой: «Нет!»
Но я ничего не мог с собой поделать, и я сказал:
– Это он, это он, это он!!!
Я указывал на Дядю Алана, но не смотрел на него, и дрожал всем телом, и Мама держала меня, и слюна, стекала у меня изо рта. Я уткнулся лицом ей в свитер, закрыл глаза, и вдыхал её тёплый свитер, и это был приятный запах, цветочный.
Мистер Фейрвью и Форель
В школу я пришёл рано, раньше, чем кто бы то ни было из моей параллели, если не считать Найджела Кёртейна. Он живёт на ферме в пятнадцати милях от школы, и его Отец подвозит его по средам по дороге на Скотный Рынок.
До того, как я разбил окно, и орал во сне, и угнал микроавтобус, Найджел Кёртейн был излюбленной мишенью для насмешек из-за его школьных свитеров, которые ему вязала мама, а ещё из-за его кудряшек и манеры говорить низким голосом, не открывая рта, как будто слова выходили откуда-то ещё.