Клуб разбитых сердец
Шрифт:
— Скучно. — «Вот теперь она снова в своем репертуаре».
— А-а, — неопределенно протянула Маняша и собралась было двинуться дальше. Болтать ей расхотелось.
— Маш, — Ульяна тронула ее за руку, — не хочешь сегодня ко мне прийти?
Она хотела было отказаться, но Ульяна не дала ей произнести ни слова, а быстро протараторила:
— Там и ваши будут: Леночка и Сема.
— Да?
— Ага. Я группу поддержки собираю. У матери сегодня будет вечеринка, я обязательно должна на ней присутствовать. Сама понимаешь,
— Значит, придет Медведев с Леночкой, Сема и я? — уточнила Маняша.
— Да. И куча великовозрастных уродов. Это часа на два, не больше. Потом они примутся бренчать на рояле или считать чужие деньги. А мы сможем спокойно улизнуть.
— А в честь чего собрание-то?
— День рождения у матери. Дата не круглая, но она к этому делу очень серьезно относится. Так ты придешь?
— Я…
«Если будут Сема и Леночка, то вряд ли Ульяна сможет представлять опасность. Правда, есть еще Медведев, но он вполне безобиден. Во всяком случае, кажется таковым…»
— Не бросай меня!
Что-то в ее интонации было такое, что заставило Маняшу пообещать прийти. Правда, она тут же представила, как разъярится Леха, но ничего не попишешь. Добро нужно хоть когда-нибудь да творить. Тем более что общение с Ульяной может пролить, наконец, свет на загадку убийства физика.
Остаток дня Маняша провела вполне спокойно. Переговорив с Леночкой и Семой и убедившись, что Ульяна не обманула относительно их присутствия, она совсем расслабилась.
«Ну что со мной может произойти?» — горячо убеждала она Леху и неожиданно разволновавшегося Абрамова. Последний никак не хотел с ней согласиться.
— А можно мы пойдем вместе с тобой?
— Как ты себе это представляешь?
— Да так и представляю: явимся за тобой эскортом, и все тут! — не унимался Андрей.
Его забота показалась ей чересчур навязчивой, хотя… почему-то стало приятно. А вот Леха своим отрешенным спокойствием начал раздражать.
«Действительно, — неожиданно решила Маняша. — Ведь я лезу в самую сердцевину опасности (хотя это и не так, но так ведь кажется, не правда ли?), а мой кавалер, который поет мне о любви уже полгода, даже в ус не дует».
— И вообще, — пылко закончил Абрамов, — пошло это расследование ко всем чертям! Пожалуй, соваться к Ульяне тебе не стоит.
— А ты что скажешь? — повернулась Маняша к Лехе.
— Твое дело, — угрюмо ответил он. — Если хочешь, то иди.
— И тебе за меня не страшно?
— Ну ты же не идиотка, — пожал плечами Леха. — Раз ты считаешь, что у Ульяны не опасно, и вполне добровольно принимаешь ее приглашение, почему я должен трястись словно осиновый лист.
— Дурак ты, Леха! — разозлился Абрамов.
— Тогда решено, — натянуто улыбнулась Маняша. —
— Ну, вы совсем! — Андрей только руками развел.
Таким образом Маняша попала в гости к Ульяне, вернее, к ее матери.
У порога ее встретила дама, что называется, «с лоском». На ней было черное, очень открытое вечернее платье, шею, запястья, пальцы и уши украшали крупные бриллианты, темные волосы были гладко зачесаны назад и собраны на затылке в большой пучок. Женщина держала себя так, словно она — хозяйка мира, не меньше. Такие величественные позы, манеры и надменный вид можно повстречать лишь в исторических кинофильмах. Современные люди выглядят и общаются проще.
— Картинка: найди пять отличий, — шепнула Леночка, переведя взгляд с Ульяны на ее роскошную родительницу.
— Скорее уж хотя бы одно сходство, — ответила ей Маняша.
Ульяна лишь отдаленно напоминала мать, хотя черты лица были одни и те же, только у Ульяны — грубые, а у ее матери тонкие и женственные, словно художник сначала сделал эскиз из дерева, пользуясь стамеской, а потом то же самое сотворил из фарфора.
Сема с девчонками не согласился, почему-то назвав Валерию Федоровну, маму Ульяны, «куклой», а саму Ульяну, «вполне натуральной».
Впрочем, Маняша с Леночкой никогда не считали его тонким ценителем искусства, поэтому наплевали на его мнение, остановившись на своем.
Вечер оказался довольно приятным. Гостей было много, но каково же было удивление Маняши, когда в гостиной она встретила Катерину.
Та тоже опешила:
— Ничего себе! Мать-то хоть знает, в каких ты кругах вращаешься?
Маняша огляделась и развела руками:
— А что, неприличное общество?
— Да нет, — усмехнулась Катерина, — общество довольно приемлемое.
К ним подошел средних лет франт с зачесанными назад пышными седыми волосами.
— Что за нимфа? О! Этот дивный аромат юности… — Он закатил глаза, потом вкатил их обратно и с интересом уставился на Маняшу.
Та виновато улыбнулась, инстинктивно прижавшись к подруге матери.
— Я должна представиться?
— Уж сделайте одолжение! — хохотнул он.
— Мария Кузнецова, город Москва, — она готова была согласиться с Ульяной относительно того, что гости — сплошь снобы (исключая тетю Катю, разумеется, ну и, может быть, ее мужа).
— Недурно, — тряхнул шевелюрой франт, — а я Вольдемар Перчанников. В кино сниматься хотите?
— Никогда об этом не думала… — Маняша пожала плечами.
— Ну и ладно, — он откатил по направлению Леночки.
— Он что, ассистент на «Мосфильме»? — удивленно вопросила Маняша Катерину.
— Да бог с тобой, девочка. Перчанникова не знаешь? Потрясающий оператор.
— А ведет себя, как ловелас на пенсии. Стыдно должно быть!
— Это точно, — вздохнула Катерина. — У тебя потрясающая способность оценивать людей. Не пропадешь.