Клуб разбитых сердец
Шрифт:
— Фу… — было выдохнула Варвара, но при слове «наркотики» снова напряглась. — И что?
— Уж чего он с вашей Машей не поделил, я не знаю. Она хорошая девочка, но… вам нужно с ней поговорить. А Соховым этим я займусь.
— Вась, ну зачем ты так? — жена снова улыбнулась Варваре. На сей раз чересчур слащаво.
— Нет, подумайте, потеряешь контроль на несколько месяцев — и вот, пожалуйста, — дерется с наркодельцом на улице. Ты хоть понимаешь, чем это может грозить? — накинулся он на супругу.
— Да они же дети! Наркотики тут наверняка ни при чем. Сохов этот начал к Маше приставать,
Но Василий Карпович пренебрежительно отмахнулся:
— Он у тебя до сорока лет ребенком будет! — Потом повернулся к молчаливо внимающей Варваре: — А вы все-таки поговорите с Машей. — А затем вдруг неожиданно переключился на Катерину: — Скажите, я не мог вас раньше где-нибудь видеть?
— Мир тесен, — равнодушно усмехнулась она в ответ.
Варвара было испугалась, что пассаж к подруге нарушит только что обретенную гармонию супругов. Обычно на Катерину мужики западали, а жены, естественно, ревновали, что приводило к неприятным сценам, ну, если не сценам, то уж наверняка к колючим женским переглядкам, что тоже неприятно, особенно в фойе театра. Тем более что к Катерине нагло клеился не кто иной, а родитель Маняшиного дружка. Если бы Варвара была в более спокойном состоянии, то непременно бы прекратила это многообещающее общение. Но сейчас ей было решительно плевать, вцепится ли жена Василия Карпыча в платиновые кудри ее подруги прямо посреди людного зала или отведет ее для разборок в женский туалет. Она лихорадочно раздумывала над тем, как отвязаться от Катерины и ее мужа и понестись на всех парах домой, где страдает избитая каким-то подлецом Соховым Маняша. Или не страдает, а ухмыляется в своей недавно приобретенной нагловатой манере, вспоминая «забавное приключение в сквере». Или еще того хуже, ее вообще нет дома, а встречается она сейчас с Соховым, дабы купить у него дозу кокаина или еще какой-нибудь дряни. Словом, видения с каждой секундой становились все страшнее. Когда она дошла до койки наркологического отделения, то не выдержала и подняла на Катерину больные глаза.
Та спокойно ухмыльнулась Пашкиному отцу и почему-то со странным вежливым нажимом улыбнулась его совершенно равнодушной к действиям мужа жене. Этот немой диалог в голове Варвары моментально преобразовался в короткие фразы. Словно Катерина душевно проговорила: «Милая, заберите от меня ваше сокровище. Мне оно совсем не интересно», а жена ласково ответила: «Да бог с вами, дорогая. Я же вижу, что он полное ничтожество и мизинца вашего не стоит. Он и мне-то не нужен. Сама не знаю, зачем терплю его рядом».
Тут Варвара почему-то подумала, что женщины давно знакомы, причем именно на почве обсуждения недостатков Василия Карповича.
«Бред! Я схожу с ума!»
— Так почему мне кажется, что я вас уже где-то видел? — настаивал он.
— Вот уж не знаю, — вежливо ответила Катерина.
— Нет, у меня так не бывает. Если я видел, то видел. У меня отличная память на лица.
В сущности, это не было похоже на заигрывание, скорее наоборот, в голосе Пашкиного отца прорезались странные озлобленные нотки. Может быть, нотки упрямства. Похоже, он никак не мог вспомнить,
— Идем, Вася, — жена решительно взяла его под руку и поволокла прочь, — ты и так тут уже напортачил. Испортил всем вечер.
— Ну, я же… — вяло сопротивлялся он, все еще оглядываясь на Катерину.
— Вспомни, что ты мне обещал, — строго прервала его жена.
Они уже отошли к лестнице на второй этаж, когда Василий Карпович хлопнул себя по лбу и вскрикнул:
— Я вспомнил! Точно, это она!
Жена не стала выяснять, что именно вспомнил ее муж, а потащила его вверх по лестнице, туда, где располагались буфеты, гневно прошипев: «Заткнись».
Может быть, и не «заткнись» она ему шепнула, а что-то более ласковое, Варвара не слишком хорошо расслышала.
Катерина взяла ее под локоть:
— Пойдем в зал, ради всех святых, а то он вернется.
— Странный тип, — пожала плечами Варвара. — Надо же, жена рядом, а он все-таки привязался!
Она остановилась и посмотрела на подругу в упор:
— Кать, я иду домой. У меня совершенно нет настроения смотреть эту дурацкую премьеру.
Та ослабила хватку и кивнула:
— Понимаю. Я бы тоже пошла с тобой, но ты же понимаешь: сегодня Костиков играет, я ему обещала присутствовать.
— А ты знакома с Костиковым?! — имя ведущего актера театра, упомянутое в контексте старого друга, к которому Катерина обещала прийти на спектакль, повергло Варвару в минутное замешательство.
— Ну… — загадочно улыбнулась Катерина, — он же мой пациент, к тому же мы с ним уже больше года в приятельских отношениях.
— В приятельских? — недоверчиво прищурилась Варвара.
— В приятельских. Только мужу моему не говори.
— Слушай, у тебя идет какая-то насыщенная параллельная жизнь, о которой я ничего не знаю! — искренне изумилась Варвара. — А я, дура, тебе все как на духу…
— У нас с Костиковым прекрасные дружеские отношения, не более того. — Понятно было, что Катерина говорит неправду, причем говорит это так, чтобы Варваре обман был очевиден. — Все. Об этом потом. Иди домой.
— А Машка подралась, — с порога сообщил сын.
— Знаю, — буркнула Варвара, быстро расстегивая пуговицы на пальто. — Один раз в жизни соберешься целиком посвятить вечер себе, и то не получается. Детки-конфетки!
— А она еще днем подралась, — усмехнулся отпрыск, — так что раньше нужно было домой приходить. Теперь она уже перестала реветь.
— Где она? — шутить по этому поводу Варвара была не настроена. «Маняша ревела?! Что же такое произошло?»
— Теперь ванну принимает.
Варвара кинулась к двери ванной комнаты. По пути, как обычно, запнулась за Моню. Тот недовольно фыркнул.
— Милый, скоро тебя начнем пылесосить, как ковер, — ворчливо пообещала ему хозяйка. — Совсем уже двигаться перестал. Маняша, — она постучала в дверь, — детка, открой.
Внутри заплескалась вода, но ответа не последовало.
— Маша, открой, пожалуйста, — сердце сжалось до размеров изюминки, — девочка моя, ну?