Клуб самоубийц. Черная стрела (сборник)
Шрифт:
– Боже! – прервала она его на полуслове. – Уже так поздно? Я не могу терять ни секунды. Увы, мы, бедные женщины, настоящие рабыни! Подумайте, как я рискую ради вас!
И, повторив указания, которые она искусно перемежала ласковыми словами и самыми многообещающими взглядами, леди попрощалась и растворилась в толпе.
Весь следующий день Сайласа распирало от ощущения того, что в его жизни происходит что-то важное. Теперь он уже не сомневался, что его знакомая была какой-нибудь графиней, и, когда настал вечер, он в точности исполнил ее указания и в назначенный час прибыл к обозначенному углу Люксембургского сада. Там никого не было. Он прождал почти полчаса, всматриваясь в лицо каждого, кто проходил мимо или прогуливался
«Похоже, – подумал он, – нашему портье вообще никто не говорит правду».
Дойдя до отеля, он позвонил, дверь открылась, и к нему вышел портье в ночной рубашке. В руке он нес лампу.
– Он уже ушел? – поинтересовался портье.
– Он? О ком вы? – спросил Сайлас несколько грубовато, потому что был раздосадован своей неудачей.
– Я не видел, чтобы он уходил, – продолжил портье, – но, надеюсь, вы заплатили ему. В нашем отеле мы не приветствуем постояльцев, которые не расплачиваются с долгами.
– Что вы несете? – грубо отозвался Сайлас. – Ничего не понимаю.
– Я о том невысоком молодом человеке со светлыми волосами, который приходил за долгом, – пояснил тот. – О ком же еще я могу говорить, если вы сами велели мне никого, кроме него, к вам не пускать?
– Боже правый, вы что, хотите сказать, что он приходил?
– Я хочу сказать то, что сказал, – насмешливо произнес портье и вдобавок жуликовато ухмыльнулся.
– Да как вы смеете! – рассердился Сайлас, и, чувствуя, что его резкость выглядела довольно смешно, и одновременно ощущая непонятную тревогу на сердце, он развернулся и бросился вверх по лестнице.
– Так вам свет не нужен? – крикнул ему вдогонку портье.
Но тот лишь помчался еще быстрее. Остановился он, только оказавшись на седьмом этаже перед собственной дверью. Тут он на миг задержался, чтобы перевести дыхание. Охваченный самыми худшими предчувствиями, он какое-то время не решался войти.
В конце концов это свершилось, и у Сайласа отлегло от сердца, когда он увидел, что внутри темно и, судя по всему, никого нет. Он глубоко вздохнул. Наконец-то он дома, в безопасности! Первый и последний раз он позволил себе подобную глупость. «Больше такого не произойдет», – твердо решил он. Спички лежали на небольшом столике у кровати, туда он и направился, пробираясь на ощупь. Однако после первого же шага мрачные предчувствия вновь накатили на него, и, когда нога его встретила препятствие, он испытал истинное облегчение, сообразив, что это всего лишь стул. Наконец пальцы его нащупали занавеску. Рядом с окном, которое слабо прорисовывалось в общей темноте, должно было находиться изножье кровати. Теперь ему оставалось лишь, ведя рукой по постели, добраться до искомого столика.
Он опустил руку, но то, на что легли его пальцы, было не просто покрывалом, а покрывалом, под которым прощупывалось нечто очень напоминающее человеческую ногу. Сайлас отдернул руку и на какой-то миг окаменел.
«Это что? – подумал он. – Что это такое?»
Он внимательно прислушался, но не уловил звука человеческого дыхания. Превозмогая себя, он снова протянул дрожащие пальцы к тому месту, к которому только что прикоснулся. На этот раз он не окаменел, а отскочил назад на пол-ярда и задрожал всем телом от ужаса. В его кровати что-то лежало. Что это было, он не знал, но там точно что-то было!
Прошло несколько секунд, прежде чем он снова смог пошевелиться. Потом, ни к чему не прикасаясь и прислушиваясь лишь к инстинкту, он шагнул
Сайлас издал долгий дрожащий вопль, выронил свечку и упал на колени рядом с кроватью.
Из долгого оцепенения, в который его ввергла страшная находка, Сайласа вывел продолжительный, но осторожный стук в дверь. Несколько секунд у него ушло на то, чтобы прийти в себя и вспомнить, где он находится. Он хотел броситься к двери, чтобы не дать никому войти, но было поздно. Доктор Ноэль в высоком ночном колпаке, с лампой в руках, которая выхватывала из тьмы его вытянутое бледное лицо, наклонив набок голову и присматриваясь, как какая-то гигантская птица, медленно приоткрыл дверь, ступая бочком, вошел и остановился посередине комнаты.
– Простите меня за вторжение, – сказал доктор, – но я услышал крик и подумал, что с вами что-то случилось.
Щеки Сайласа пылали, сердце бешено колотилось, он встал между доктором и кроватью, не в силах произнести ни слова в ответ.
– В комнате у вас темно, – продолжил доктор, – но вы еще не собирались ложиться. Не пытайтесь меня обмануть. Я доверяю своим глазам, и по вашему лицу видно, что вам сейчас просто необходимо общество друга или медика. Кем же мне выступить?.. Дайте-ка я измерю ваш пульс, часто это самый точный показатель состояния сердца.
Он шагнул к Сайласу, который невольно попятился, и попытался поймать его запястье, но тут нервы юного американца не выдержали, и он, неестественно дернувшись, уклонился от руки доктора, бухнулся на пол и стал рыдать.
Как только доктор увидел лежащее на кровати бездыханное тело, лицо его омрачилось. Он сразу же вернулся к двери, которую оставил открытой, захлопнул ее и запер на два поворота замка.
– Встаньте! – воскликнул он твердым голосом, обращаясь к Сайласу. – Сейчас не время лить слезы. Что вы наделали? Как это тело попало в вашу комнату? Говорите со мной откровенно, кто знает, быть может, я смогу помочь вам. Вы подумали, что я могу вас погубить? Думаете, эта мертвая плоть на вашей кровати может поколебать мое расположение к вам? Доверчивый юноша, неужели вы полагаете, что ужас, с которым слепое и несправедливое правосудие взирает на убийство, может хоть немного изменить отношение к вам тех, кто вас любит? Да если мой сердечный друг будет возвращаться ко мне, даже бредя по колено в крови, моя любовь не станет меньше ни на йоту! Подымитесь! – приказал он. – Добро и зло – это химера. В жизни все решает рок, и, что бы с вами ни происходило, знайте, рядом с вами всегда есть тот, кто не оставит вас в трудную минуту.
Ободренный этими увещеваниями, Сайлас взял себя в руки и прерывающимся голосом, при помощи наводящих вопросов доктора, наконец сообщил ему факты. Не упомянул он лишь разговора принца с Джеральдином, потому что ничего в нем не понял и посчитал, что он не имеет никакого отношения к его несчастью.
– Увы! – воскликнул доктор Ноэль. – Либо я ничего не понимаю, либо вы угодили в лапы самого опасного человека во всей Европе. Бедный мальчик, вы не представляете, какую хитроумную ловушку устроили вам. К какой смертельной опасности привело вас ваше простодушие! Вы можете описать этого человека, – сказал он, – этого англичанина, которого вы дважды видели и который, как я полагаю, стоит за этой хитроумной затеей? Какой он? Молодой или старый? Высокий или низкий?