Клуб самоубийц. Черная стрела (сборник)
Шрифт:
– Что? – ужаснулся Сайлас. – Убийство? Вы промышляли убийством? И вы думаете, я подам вам руку? Считаете, что я могу принять от вас помощь? Страшный старик, вы хотите воспользоваться моей юностью и моим горем, чтобы превратить меня в подельника?
Доктор горько рассмеялся.
– Вам трудно угодить, мистер Скэддемор, – сказал он. – Впрочем, сами выбирайте, чье общество вам больше по душе – убитого или убийцы. Если совесть ваша настолько деликатна, чтобы не принять мою помощь, скажите лишь слово, и я тотчас оставлю вас. После этого вы будете вольны поступать со своим сундуком и его содержимым, как вам заблагорассудится.
– Признаю, я не прав, –
– Хорошо, – кивнул доктор. – Похоже, вы начинаете кое-что понимать в жизни.
– Хотя, с другой стороны, – вновь взялся за свое уроженец Новой Англии, – если вы признались, что для вас это дело привычное и люди, к которым вы меня отсылаете, являются вашими бывшими сообщниками и друзьями, может быть, вы сами могли бы перевезти сундук и избавить меня от этого отвратительного соседства?
– Нет, вы меня восхищаете! – всплеснул руками доктор. – Если вы думаете, что я еще недостаточно озаботился вашими делами, то поверьте, у меня противоположное мнение. Хотите, принимайте мою помощь в том виде, который я предлагаю, хотите – нет, мне ваша благодарность не нужна, поскольку ваше мнение я ценю даже меньше, чем ваш разум. Настанет время, когда вы – если вам будет суждено дожить до этого дня в добром умственном здравии – посмотрите на все это другими глазами, и тогда вам станет стыдно за свое сегодняшнее поведение.
С этими словами доктор встал, коротко повторил свои указания и вышел из комнаты, не дав Сайласу времени на ответ.
На следующее утро Сайлас прибыл в указанную гостиницу, где был вежливо принят полковником Джеральдином и тут же освобожден от забот о своем сундуке и его жутком содержимом. Путешествие прошло без особых приключений, хотя молодой человек каждый раз чуть не умирал от страха, когда слышал, как матросы и грузчики на вокзале, переговариваясь, жаловались друг другу на то, какой на этот раз тяжелый у принца багаж. Сайлас ехал в вагоне вместе со слугами, потому что принц Флоризель решил путешествовать наедине со своим шталмейстером. Но на борту парохода Сайлас привлек к себе внимание его высочества своим грустным видом, когда стоял и молчаливо взирал на сложенные кучей чемоданы и сундуки, все еще не уверенный в своем будущем.
– Вот юноша, – заметил принц, – у которого есть причина для печали.
– Это, – ответил Джеральдин, – тот самый американец, которому я просил позволить путешествовать с вашей свитой.
– Вы напомнили мне о долге вежливости, – сказал принц Флоризель и, подойдя к Сайласу, в самой снисходительной манере обратился к нему с такими словами: – Я был счастлив удовлетворить просьбу, которую вы передали мне через полковника Джеральдина. Прошу вас помнить, юноша, что в будущем вы в любое время можете обращаться ко мне. Буду рад обязать вас и более серьезной помощью.
И после этого он задал несколько вопросов о политическом положении в Америке, на которые Сайлас отвечал с толком и чувством.
– Вы еще очень молоды, – сказал принц, – но я вижу, что вы очень серьезны для своих лет. Должно быть, вы слишком увлечены вашими учеными занятиями. Хотя, с другой стороны, может быть, я слишком несдержан и касаюсь неприятной для вас темы.
– О, я самый несчастный в мире человек! И у меня есть на то причины, – молвил Сайлас. – Никогда еще невинность не была так грубо попрана злыми происками…
– Не стану вторгаться
Сайласа простота в общении и дружественный настрой такого большого человека поразили, но вскоре разум его вернулся к мрачным мыслям, ибо даже благосклонность принца к республиканцу не в силах снять заботы с объятой тревогой души.
Наконец поезд прибыл на Чаринг-кросс, где служащие таможни, как обычно, отнеслись к багажу принца с особым почтением. Их ждал роскошный экипаж, на котором Сайласа вместе со слугами доставили в резиденцию принца. Там его нашел полковник Джеральдин, чтобы сказать, как он был рад оказать помощь кому-то из друзей медика, к которому он питал глубочайшее расположение.
– Надеюсь, – добавил он, – ваш фарфор не пострадал. На всем пути были отданы приказания обращаться с вещами принца особенно осторожно.
После этого, велев слугам отдать один из экипажей в распоряжение молодого джентльмена и приказав погрузить его сундук на задок, полковник пожал ему руку и попрощался, сославшись на придворные обязанности.
Когда он ушел, Сайлас сломал печать на конверте с адресом и велел величественному груму везти себя на Бокс-корт, что выходит на Странд. Похоже, место это было знакомо кучеру, потому что он удивился и попросил повторить адрес. На сердце у Сайласа было тревожно, когда он садился в роскошный экипаж и ехал к месту назначения. Въезд в Бокс-корт оказался слишком узким для кареты, это была даже не улица, а скорее проход в ограде между двумя невысокими тумбами. На одной из них сидел человек, который сразу спрыгнул и махнул кучеру, как будто они были знакомы. Грум тем временем открыл дверь и спросил Сайласа, снимать ли сундук и к какому дому его отнести.
– К номеру три, пожалуйста, – сказал Сайлас.
Лакею и человеку, сидевшему на тумбе, несмотря на помощь Сайласа, пришлось попотеть, прежде чем им удалось внести сундук, и еще до того, как этот предмет оказался у двери обозначенного дома, Сайлас с ужасом увидел, что на них смотрят десятка два зевак. И все же, собравшись с мужеством, он постучал в дверь и отдал второй конверт открывшему.
– Его нет дома, – произнес тот. – Но если вы оставите ваше письмо и зайдете завтра утром, я смогу сообщить вам, где и в какое время он сможет принять вас. Желаете оставить сундук здесь? – добавил он.
– С удовольствием! – воскликнул Сайлас, но тут же пожалел о своей торопливости и с не меньшим пылом заявил, что, пожалуй, лучше заберет сундук с собой в гостиницу.
Толпа ответила глумливым смехом на его нерешительность, забросав несчастного молодого человека едкими замечаниями, пока он возвращался к карете. Опозоренный и испуганный, Сайлас стал умолять слуг отвезти его в какую-нибудь сносную и тихую гостиницу поблизости.
Экипаж принца доставил Сайласа в гостиницу «Крейвен» на Крейвен-стрит и незамедлительно уехал, оставив его во власти слуг гостиницы. Как оказалось, единственным свободным номером была комнатушка на четвертом этаже с окном, выходящим во двор. Двое дюжих носильщиков, с огромным трудом и беспрестанно жалуясь, втащили сундук в это прибежище. Незачем и говорить, что Сайлас всю дорогу крутился рядом с ними и на каждом повороте душа его уходила в пятки. «Единственный неверный шаг, – думал он, – и сундук свалится через перила, вывалив на всеобщее обозрение свое роковое содержимое прямо посреди вестибюля».