Клубничное искушение для майора Зубова
Шрифт:
Пока он идет, смотрю вслед, сравнивая его с сестрой. Нет, кроме цвета волос и бешеного острого взгляда, никакого сходства. Машка-неваляшка ростом метр в прыжке, а этот — оглобля. Вот тебе и близнецы.
Интересно, в какой заднице паренек побывал, что так пообтесался?
Ладно, выяснять я это все точно не буду. Парнишка вроде не дурак. Ему наверняка уже задачу поставили и все обрисовали. Мое дело — подстраховка. А он — на первых ролях теперь.
В течение дня ничего особенного не происходит. Я работаю, периодически
Уже лазит по всему корпусу, очочки свои поправляет типичным жестом всех очкариков, улыбается, знакомится. Обаяшка. Рассматривает под шумок железо. Тоже с таким видом, будто только этим и занимался всю сознательную жизнь… Да, нас в свое время такому не учили…
Как-то даже гордость берет за родную разведку.
Клубничка полдня проводит в чистой зоне, очень прикольная в своем белом костюме, очках и маске. Меня, кстати, безумно стремают эти ее эксперименты, хоть я и нихрена в этом не секу, но прекрасно знаю, что тут, помимо всякой нужной технической лабутени, еще и оружием занимаются. Изобретением. Тонкая оптика, новые технологии… Правда, не конкретно в этой лаборатории, но кто его знает… Когда оно неожиданно стрельнет.
Короче говоря, все немного волнительно.
И, кроме этого, в голове варятся всякие другие темы, и среди них доминирует: как без потерь свалить от Савина. Не отпустит же, гад.
Перебираю варианты и прихожу к одному, самому логичному: обратиться к должнику, в МИД. Помнится, он в последнюю нашу встречу, прям рыдал на моем плече от радости, что живой вернулся из той африканской жопы. И даже не слишком похудел, скотина.
Может, вспомнит, как я его змеями кормил в пустыне, да и поможет…
Хороший вариант, надо обдумать…
В конце рабочего дня меня вызывают на минус третий, где находится еще один пост внутренней охраны. Там один из сотрудников почувствовал себя в полной безопасности и решил повеселиться. Рабочий момент, короче говоря, но приходится возиться какое-то время.
А, когда поднимаюсь наверх, получаю обухом по башке. Приказ по внутренней службе.
Задержать до выяснения обстоятельств Кудрявцеву Екатерину.
Задержание
Когда в кабинет, где я еле успела снять рабочий комбинезон и натянуть брюки, заходят двое парней из охраны, я первым делом думаю, что что-то случилось с Зубовым.
Сердце сразу падает в пятки, рот раскрывается, а слова не идут!
Когда меня вежливо просят, ничего не трогая, пройти в комнату охраны, слова так и не появляются, становится еще хуже.
Потому что с Зубовым точно что-то случилось! Он наверняка рассказал своим подчиненным, что мы теперь вместе, и вот они и хотят сообщить мне что-то в спокойной обстановке. А, значит, это что-то… Крайне серьезное!
Господи,
Он должен быть живой! Нельзя же так… Просто нельзя…
Мы идем по коридору, я посередине, и, честно говоря, занятая основной задачей — не упасть и успешно переставлять ноги — совершенно не обращаю внимание на то, как это выглядит со стороны.
А выглядит это так, словно меня ведут под конвоем. Попадающиеся навстречу сотрудники провожают изумленными взглядами, перешептываются…
Но в тот момент мне не до впечатлений. Я иду, чуть ли не бегу впереди сопровождающих, стремясь скорее добраться до комнаты охраны и увидеть… Черт, увидеть, что Зубовым.
Что там с моим Зубовым???
А едва переступив порог комнаты охраны, испытываю такое ощутимое облегчение, что буквально ноги перестают держать.
Потому что с Зубовым, совершенно очевидно, все в порядке.
По крайней мере, внешне.
Он стоит, немного бледный, напряженный, чуть в стороне от входа и смотрит на меня. Только на меня.
Я делаю несколько шагов к нему, ощущая, как слезы текут по щекам и отстраненно удивляясь этому. Откуда слезы? Все же хорошо…
Он шагает ко мне навстречу, подхватывает под мышки, обнимает. И я, дура, радостно рыдаю, заливая слезами форменный пиджак, даже не обращая внимания на стоящих вокруг людей.
Зубов живой, с ним все в порядке… Бог мой! Больше ничего и не надо для счастья!
— Клубничка… Ну чего ты? — он бормочет что-то утешительное, обнимает меня, сжимает крепко, крепче необходимого, словно не желая отпускать, желая оградить от неведомой опасности… Но какая может быть опасность, когда он рядом?
— Я прошу прощения… — нас прерывает незнакомый голос, но Зубов рычит повелительно:
— Подождите немного. Она сейчас успокоится!
Я слышу злость и напряжение в его голосе и мгновенно прихожу в себя. Успокаиваюсь.
Что-то происходит. Что-то, помимо очевидного…
— Что происходит? — я отрываю мокрое лицо от груди Зубова, вытираю слезы, оглядываюсь, отмечая, что в комнате присутствует еще двое незнакомых людей. В штатском. Но с выправкой военных или полиции.
— Клубничка… Ты сегодня отправляла что-нибудь со своего ноута? — спрашивает Зубов, но присутствующие незнакомые мужчины напрягаются и одновременно делают стойку, словно овчарки.
— Майор, отпустите задержанную. И не разговаривайте с ней.
— Я сам знаю, как себя вести в таких случаях, — рычит злобно Зубов, даже не делая попытки подчиниться.
— Если знаете, тогда прошу соблюдать протокол, — сухо говорит один из мужчин, — нам тоже надо работать.
— Она ни в чем не виновата!
— Это не в нашей компетенции. Мы только исполняем приказ.
— Антон, что происходит?
— Ничего, Клубничка, не волнуйся. Ошибка просто…
— Екатерина Михайловна, я сотрудник внутренней безопасности Соколов Сергей Васильевич…