Клубничный Яд

Кенна Дж. Л.

Ее постоянная ухмылка говорит, что она всегда готова к драке. Это почти вызывает у меня улыбку. Почти.

Телефон вибрирует в кармане. Я вытаскиваю его и вижу имя Шона на экране.

— Да? — отвечаю я.

— Всё в порядке? — спрашивает он устало.

— Да, всё нормально.

Несколько секунд тишины, прерываемой только статическим шумом. Мой взгляд поднимается на официантку, когда она вручает дебилу чек, а он берет его и подмигивает. Она поворачивается, чтобы принести салфетки другому столику, и он следит за ее задницей.

— Отдыхай, Килл. Завтра

жду тебя к полудню, обсудим следующую работу. Это немного посложнее, так что возьми с собой Ребела и Гоуста.

Ребел и Гоуст. Если мне и нужно кого-то взять, то это эти двое, плюс Финн. Но помощь мне не нужна. Никогда.

— Я справлюсь с чем угодно. Я работаю один.

— Килл, у тебя нет выбора, — его ирландский акцент становится жестче от раздражения.

— Шон, у меня всегда есть выбор. Я. Работаю. Один.

Он тяжело вздыхает, выдыхая в трубку. Моему дяде не нравится, что я живу по своим правилам. Его бесит то, что я отличаюсь от его людей. Но я не такой, как они. Почти всех их ненавижу, за исключением пары, и мы точно не братья. Они работают на него, а я — его безжалостный племянник — убийца. Тот мальчик, которого он обучал быть мужчиной, который может отнять жизнь, не моргнув глазом.

Его киллер. Жнец Хулиганов.

— Просто приходи завтра, обсудим, ладно? Выспись.

Сомневаюсь, что получится. Сон — это место, где меня находят демоны.

Линия обрывается, я убираю телефон в карман, снова беру монету. Пока я кручу ее между пальцев, те дебилы встают и готовятся уходить. Один за одним они направляются к выходу, и самый громкий из них бросает деньги на стол, а потом уходит последним. Трое его приятелей уже ждут за дверью, когда официантка снова проходит мимо. И как раз в этот момент она сталкивается с ним.

— Ой, черт, — пробормотала она. — Мне так жаль.

Мои глаза сужаются, следя за ее руками. Она ловкая, но недостаточно. Я заметил. Маленькая гадюка — она украла его кошелек. Уголок моих губ поднимается в усмешке. Интересно.

— Смотри, куда идешь, ты, криворукая сука! — орет он, и мои зубы скрипят от ярости.

Я мало что ценю в этом мире, но неуважение к женщине, которая пытается зарабатывать на жизнь — это поступок, заслуживающий последствий.

— Буду. Извини. — отвечает она, сдерживая улыбку.

Он вылетает из паба, и дверь с грохотом захлопывается за ним. Официантка разворачивается, теперь она смотрит на меня, но не замечает, что я наблюдаю за ней. Ее губы изгибаются, превращая ее хмурое лицо в улыбку, полную мести. Это довольно красивое зрелище, на самом деле. Мрачное выражение исчезает, брови разглаживаются, и глаза блестят. Может, она и моложе, чем я думал, но это не мешает моим мыслям унести меня в место, где я вонзаюсь в нее, заставляя ее взгляд сверкать еще ярче.

Она вытаскивает кошелек из передника, проверяет содержимое и засовывает его в карман.

Затем ее глаза

поднимаются к моим.

Темные, золотисто-коричневые и живые. Она сверлит меня взглядом, зная, что я видел, что она сделала, и не отводит взгляд. Смелая.

Ее улыбка исчезает, но она остается на своем, продолжая смотреть мне в глаза идет к моему столику.

— Извини за ожидание. У нас один официант в отпуске, а я новенькая. Что тебе принести?

Большинство людей не может — не умеет — поддерживать долгий зрительный контакт со мной. Если только у них нет желания умереть или трахнуть меня. Наклоняя голову, я задаюсь вопросом, чего же хочет эта маленькая официантка.

— Слушай, у меня еще девять столов, мистер. Я могу дать тебе еще минуту, если нужно, или ты можешь просто заказать и отпустить меня.

У нее нежный голос, с намеком на вызов. Она — настоящая проблема.

— Кофе, черный.

Я поворачиваю голову, глядя в окно, когда начинается дождь. Наблюдаю, как вода льется с края металлического козырька, образуя водопад.

— Что-то еще? — спрашивает она нетерпеливо. — Ты будешь есть?

Я бы с удовольствием съел твою киску, если бы ты не была такой болтливой маленькой гадюкой.

Я хочу улыбнуться, потому что она острая на язык — и мне это нравится — но не делаю этого. Улыбка — это приглашение к разговору, и, хотя мне любопытно узнать об этой маленькой бомбе, стоящей рядом со мной, у меня нет ни малейшего желания заводить беседу.

Я только что перерезал мужчине горло, рыженькая. Хочешь поговорить со мной теперь?

Когда я не отвечаю, она вздыхает, бормоча себе под нос:

— Как сильно я нуждаюсь в этой чертовой работе? — и уходит.

Я помню, как и сам был молодым и злым. Всё вокруг казалось монстром, с которым нужно сражаться. Я был не в состоянии контролировать свой гнев, пока не научился направлять его в правильное русло. Как и с большинством эмоций, ключ к этому — в их упорядочивании. Необходимо поместить их туда, где им самое место. Монстры поймают тебя, как только остановишься, если не развернешься и не будешь с ними бороться.

А теперь я один из них. Один из монстров, с которыми я когда-то сражался.

— Один черный кофе, — говорит Рыжая, ставя передо мной чашку с дымящейся жидкостью.

Я бросаю взгляд в ее сторону и киваю, замечая бейджик. Нам нем написано Стейси. Почти смеюсь. Она так же Стейси, как я — учитель начальных классов. Ее фальшивое имя, ее фальшивый цвет волос, ее инстинкт сражаться…

Эта маленькая стерва от чего-то прячется. Или от кого-то.

— Красивая монетка, — говорит она, опираясь бедром на столик напротив меня.

Я смотрю вниз на серебряную монету, катящуюся от костяшки к костяшке, забыв, что я ее кручу. Кладу монету в карман, затем подношу чашку к губам.