Клубничный Яд

Кенна Дж. Л.

— Он может посмотреть в мои. У нас одинаковый цвет глаз. Какие у тебя вообще условия для того, чтобы позволить врагам вести дела на нашей территории?

— Килл, итальянцы — не наши враги. Они всегда были вежливы. Но да, я понимаю, какую угрозу они представляют, если что-то пойдет не так. Я не дурак и не безрассуден. Люди Росси могут приехать в Дориан и сделать, что им нужно за двадцать четыре часа и без кровопролития. В обмен на это он должен позволить трем нашим грузовикам пройти

через их территорию в конце месяца.

— Оружейный груз?

Он кивает.

— Да. Это будет единственная партия за год, так как наша сделка с О’Ши скоро закончится.

Я спокойно качаю головой.

— Мне это не нравится.

— Килл, наши грузовики, проезжающие через их территорию, сэкономят нам четыре дня в пути, не говоря уже о пятнадцати тысячах долларов на откатах, чтобы избежать проверок. Мы сделаем это. Больше никаких возражений.

— Тогда позволь мне пойти вместо тебя.

Спросите меня, почему мое сердце переполнено лояльностью к дяде, и я не смогу ответить словами, только показать делом. Это как рефлекс. Побочный эффект того, что меня растили, чтобы быть его Жнецом? Или, может, я просто его люблю. Но, пожалуй, больше всего — уважаю.

Он делает глубокий вдох, заполняя щеки воздухом, а затем выдыхает с раздражением.

— Ладно. — он указывает на меня пальцем. — Но ты берешь с собой Финна и Ребела.

Я киваю.

— Они поедут на другой машине. Не хочу видеть их в своей.

Он смеется, наклоняясь вперед.

— Убедись, что итальянцы согласны с моими условиями, Килл. Они соглашаются или сделки не будет.

Я снова киваю, встаю и выпускаю кулон Рыжей из пальцев.

— Когда?

— Первым делом завтра с утра.

— Считай, что всё сделано, — говорю, поворачиваясь к двери.

— Ключи, ключи, мои чертовы ключи… — шиплю я, роясь в открытом ящике тумбочки в поисках ключей от квартиры.

Я топаю от кровати к кухне, с грохотом открывая каждый гребаный ящик и шкаф, пока не останавливаюсь, оглядывая свою маленькую, захламленную студию. Сдуваю прядь волос с лица и продолжаю размышлять.

— Если бы я была собой — измотанной до чертиков версией себя, — куда бы я, блядь, кинула свои чертовы ключи? — кричу я в пустую комнату.

Мой взгляд падает на часы на плите.

— Че-е-е-е-е-е-рт!

Я снова опаздываю на этот проклятый автобус. А это значит, что мне придется бежать пять кварталов до «Мерфи» и провести весь день в пропотевшей одежде. Мне срочно нужна чертова машина.

Я дергаю дверь холодильника, чтобы схватить обед, но застываю как вкопанная. Ключи. Лежат рядом с молоком, которое протухло два дня назад.

— Господи Иисусе.

Я начинаю смеяться.

Нет времени ругать себя, хватаю ключи и обед, выбегаю за дверь. Запираю ее и, перескакивая через две ступеньки, несусь вниз по лестнице. Оказавшись на улице, закидываю сумку через плечо и толкаю тяжелую металлическую дверь. Холодный утренний воздух освежает лицо и раздувает волосы.

— Бьянка, — раздается низкий мужской голос, от которого по спине пробегает холодок.

Я резко поднимаю голову, и

мои глаза встречаются с Гейбом. Я так сильно вздрагиваю, что чуть не давлюсь от неожиданности. Прежде чем успеваю что-либо сделать, его мощные руки обхватывают меня и толкают к черному внедорожнику, припаркованному у тротуара.

— Помогите! — кричу я, но дверь заднего сиденья распахивается, и другой ублюдок хватает меня за ноги, затаскивая внутрь джипа.

Первый порыв — вырваться, драться, ударить того, кто в машине, укусить его, но щелчок затвора и пистолет у моего виска быстро охлаждают мое желание сопротивляться. Инстинкт самосохранения мгновенно включается.

— Мой отец не оценит пистолет у моей головы, — вызывающе говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Твой отец приказал вернуть тебя домой. Вот мы и возвращаем тебя, — отвечает мудак, сидящий рядом со мной.

Гейб оборачивается с переднего сиденья и смотрит на меня.

— Не дергайся, и Эдди уберет пистолет, дорогуша.

— Не смей называть меня «дорогуша», ты жалкий ходячий бицепс!

Эдди, сидящий рядом, тихо смеется, чем вызывает у Гейба раздраженный взгляд.

— Давно не виделись, Бьянка, — говорит Гейб. — Ты выглядишь как дерьмо. Мамина стряпня это исправит, но, возможно, придется побрить тебя налысо. Альдо точно не понравится этот рыжевато-блондинистый оттенок.

— Моя внешность не касается Альдо, Гейб, — холодно улыбаюсь я, скрещивая руки на груди. — Кстати, здорово, что вы меня подобрали, а то я почти пропустила автобус. Высадите меня на Второй и Спринг, чтобы я не опоздала на работу.

Гейб смеется, пристегивая ремень безопасности. Когда он никак не реагирует на мою просьбу, я понимаю, что это бесполезно. Не то чтобы я ожидала, что они меня послушают. Эти ребята — солдаты моего отца. Они скорее себе ноги отпилят, чем нарушат прямой приказ босса. И хотя двоих других я не знаю, Гейб был в нашей семье столько, сколько я себя помню.

Он научил меня ездить на трехколесном велосипеде. Позже он убил моего первого парня.

— Три солдата, чтобы забрать такую маленькую меня? Чувствую себя важной персоной.

— Устраивайся поудобнее, Бьянка. Ехать долго, и остановок на туалет не будет, — он поворачивает голову ко мне. — Я тебе не доверяю.

И Гейб не соврал. Мы ехали три с половиной часа без остановок. И вместо того, чтобы расслабиться и отдохнуть, я всё это время была на взводе.

Во-первых, этот ублюдок, сидящий рядом, не убирал пистолет с колен всё это время.

Во-вторых, мы возвращаемся туда, откуда я сбежала два года назад. Отец явно будет зол. Он точно меня искал. И я только надеюсь, что он не узнал, что Натаниэль помог мне сбежать. Я просто молюсь, чтобы они нашли меня не через него. Потому что, если это так, значит, Натаниэль уже мертв.

И в-третьих, мы возвращаемся туда, где отец продал меня Лоренцо Моретти.

Когда мы сворачиваем на длинную подъездную дорожку, ведущую к моему родному дому, у меня в животе словно камень тонет. Что же, черт возьми, мне делать? Я найду еще одну возможность сбежать. Они не могут держать меня взаперти каждую секунду.