Клубничный Яд

Кенна Дж. Л.

Уголки моих губ поднимаются в усмешке, повторяя выражение его лица. Я выпиваю коктейль залпом, в три больших глотка, чувствуя его взгляд на себе. Швыряю стакан с оставшимися кубиками льда на барную стойку, вытирая рот тыльной стороной руки.

Затем я делаю шаг к Лоренцо, достаточно близко, чтобы почувствовать энергию, исходящую от него.

— Я никогда не выйду за тебя замуж.

Когда я прохожу мимо него собираясь уйти, его рука молниеносно хватает меня за бицепс. Он резко притягивает меня к себе, заставляя

споткнуться, затем наклоняется так близко, что его мятное дыхание скользит по моим губам.

— Ты выйдешь, Бьянка, — он сжимает мою руку сильнее, его выражение лица при этом остается безразличным. — В следующий раз, когда ты сбежишь, я отправлю своих людей, чтобы вернуть тебя домой, и они не будут такими нежными, как люди твоего отца. И я не буду таким же всепрощающим. Они притащат тебя обратно ко мне, кричащую и вопящую, а когда ты окажешься дома, я буду наказывать твое прекрасное маленькое тело снова и снова.

Он притягивает меня еще ближе, его губы касаются моих. Я пытаюсь отстраниться, но другая рука находит затылок и держит меня на месте.

— Ты моя, Бьянка. Моя, чтобы делать с тобой всё, что захочу. Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее мне это нравится.

Его губы накрывают мои в болезненном поцелуе. Мое влечение к нему превращается в мертвые черные лозы в венах и распространяется по всему телу, словно отрава. Этот ублюдок убьет меня, если я выйду за него замуж. И если не выйду, тоже.

Я кусаю его за нижнюю губу, заставляя отстраниться с улыбкой. Проведя большим пальцем по губе, он вытирает каплю крови, затем облизывает ее с пальца. Я морщу нос и сдерживаю рвотный рефлекс при виде этого зрелища.

— Всё в порядке, Бьянка. Я люблю немного крови с киской, — протягивает он, отпуская мою руку.

Не теряя времени, я отдаляюсь от него, быстро проходя через комнату, потирая внутреннюю сторону бицепса, зная, что на этом месте уже появляется синяк. Слезы щиплют глаза, а подавленный всхлип грозит вырваться из горла.

— Увидимся за ужином, жена, — насмешливо кричит Лоренцо мне вслед.

Я бегу через арку, поднимаясь по лестнице через две ступеньки вверх к своей спальне, где в уединении могу собраться с мыслями. Я врываюсь в свою комнату, захлопываю дверь и опираюсь спиной на дверной косяк.

Я тянусь к ожерелью, снова забывая, что его больше нет.

— Черт побери! — кричу, когда пальцы ничего не находят.

Закрыв лицо руками, рыдаю в ладони до тех пор, пока не начинаю задыхаться.

Я умру прежде, чем выйду за этого мерзавца. Я ненавижу своего отца. И я ненавижу мать за то, что она позволяет этому случиться. Я ненавижу всю свою семью!

Я уже сбегала однажды, смогу и снова. Только надеюсь, что у меня будет шанс сделать это до того, как мне действительно придется выйти за Дьявола.

Я уверена,

найдутся люди, которые посмотрят, как я уплетаю мамину сфольятеллу²³, и спросят, как я могу быть такой спокойной после всего, что случилось. Но правда в том, что это почти так же хорошо, как секс. Ну ладно, это почти так же хорошо, как любой секс, который у меня когда-либо был. И, наверное, почти так же круто, как офигенный, сногсшибательный трах. Не то чтобы у меня был какой-то опыт в этой области.

Так что пока что мамина сфольятелла — это мой максимум.

Хрустящие слои слоеного теста удерживают сладкую рикотту, будто жертвуя собой, чтобы защитить ее. Ароматы ванили и корицы танцуют с посыпанной сверху сахарной пудрой, заставляя мои веки сомкнуться. Я проглатываю кусочек, затем запиваю его глотком капучино, и, о боже, это — оргазм.

Лучше, чем жить на бутербродах с арахисовым маслом, джемом и попкорне.

Я всё еще планирую вырваться из этого дурдома, говорю я себе, накладывая в рот еще одну большую ложку кремовой рикотты. Но прямо сейчас, зачем морить себя голодом? К тому же я больше никогда так не поем.

— Вот это да…

Я поднимаю голову, улыбаясь звуку его голоса. Подняв тканевую салфетку с колен к губам, я провожу ею по рту, затем неторопливо пью капучино.

— Собираешься подойти и обнять свою любимую кузину или так и будешь пялиться мне в спину всё утро? — говорю я между глотками.

Поворачиваясь на барном стуле в тот момент, когда слышу шаги Джино за спиной, я раскрываю объятия, когда его большие руки обхватывают мою талию и притягивают к себе. Он поднимает меня со стула и кружит, заставляя искренне рассмеяться.

— Бьянка Колетта Росси, я зол на тебя, — говорит он, ставя меня на пол и отодвигая меня за плечи, чтобы лучше рассмотреть.

Прошло всего два года, но зрелость изменила его лицо. Там, где раньше были пухлые щеки, теперь появились четкие линии. Когда я уехала, он всё еще был подростком, красивым, но незрелым. Теперь я вижу, что на меня смотрит мужчина.

— Джино… — я тянусь руками вверх, прижимая ладонь к его щеке. — Посмотри на себя.

Его темно-карие глаза за красивыми густыми ресницами подмигивают мне в ответ. Оливковая кожа и крепкое, словно мрамор, тело возвышается надо мной.

— Да, я повзрослел, кузина. Где, черт побери, ты была?

Я опускаю руку и качаю головой.

— Ты бы не понял.

— Ты ушла, потому что Альдо выдает тебя замуж за Лоренцо Моретти. Я всё понимаю. Ты знаешь, я бы никогда — мы все, и твой папа в том числе — никогда не позволили бы случиться чему-то плохому с тобой.

— Выдать меня за Лоренцо — это и есть что-то плохое, Джино. Он монстр, — я держу при себе то, что он сказал мне прошлой ночью. Это не имеет значения, потому что я не собираюсь выходить за него замуж.