Клубничный Яд

Кенна Дж. Л.

— Вы уверены, что вам нравится работать на вашего дядю, мистер Брэдшоу? — наконец говорит он с угрожающей улыбкой, постукивая концом сигары по краю хрустальной пепельницы, пока плотный пепел не падает и не крошится, как мягкий песок. — Вы могли бы работать на меня вместо этого…

— Я не работаю ни на кого. Я работаю вместе с моим дядей. Работа мечты и всё такое, — если бы эта мечта была кошмаром, обвивающим меня, как змея.

— Ваша работа мечты — убивать людей? — он поднимает бровь.

— Также как и Ваша,

разве нет? — я наклоняю голову, наблюдая, как каждый его нерв, каждая мышца и черта лица реагируют на мои слова. — Вы тоже убийца, не так ли? «Выбирайте работу, которую любите, и Вам не придется работать ни дня в жизни».

— Конфуций. Умный человек. Хотя иногда не мы выбираем работу, а она выбирает нас.

Я киваю.

— А иногда мы рождены для нее.

Он тушит сигару, оставляя оставшуюся половину лежать на краю пепельницы.

— Мы не так уж различаемся, Вы и я.

Моя улыбка теперь достигает глаз.

— Мы совершенно разные, мистер Росси.

Его плечи трясутся от беззвучного смеха.

— Может быть, может быть. Киллиан, прежде чем начнется эта встреча, я должен сказать Вам, что трое моих людей вошли вчера на территорию Хулиганов.

Мои глаза сужаются, рот превращается в жесткую линию.

— Вы нарушили соглашение…

Он качает головой.

— Это не было бизнесом, личное дело. Не было никаких злых намерений.

— И вы хотите, чтобы мы закрыли на это глаза? Это не то, как мы ведем дела, мистер Росси.

— Пожалуйста… — он откидывается на спинку кресла. — Зовите меня Альдо.

— Нет, спасибо. Должен быть с вами честен, мистер Росси. Я не знаю о Вас достаточно, чтобы определить, нравитесь ли Вы мне, но с абсолютной уверенностью знаю, что не доверяю Вам. Я ценю Вашу прямоту, но если бы Хулиганы были моей бандой, если бы это было целиком мое решение, я бы убил Вас на месте за нарушение соглашения.

Его челюсть сжимается, и он обнажает зубы. Я наконец-то достал его.

— Как я сказал, это было личное дело. Соглашение гласит, что мы не можем вести бизнес на территории друг друга, — он наклоняется вперед, складывая руки домиком. — Что заставляет Вас думать, что я позволю Вам прийти в мой дом и угрожать мне, когда я был с Вами честен? Я бы посоветовал Вам следить за своими словами. Вы стоите на пороге войны.

Я наклоняю голову в сторону и лениво пожимаю плечами.

— Будь что будет.

Люди Альдо кладут руки на оружие и делают шаг вперед, но Альдо отмахивается от них.

— Ты же понимаешь, эта встреча всего лишь формальность. Дань уважения одной семьи к другой. Но не заблуждайся, сынок, Росси ни перед кем не отчитываются. Давай не будем притворяться, что у тебя достаточно людей, чтобы пойти против нас.

— Не называй меня сыном. Да, может у нас недостаточно людей, но у нас

есть то, чего нет у тебя.

— И что же это?

— Я.

Смех зарождается в его груди, но он продолжает смотреть на меня.

— Ты не сможешь одолеть десятки людей…

Я достаю монету из кармана и перекатываю ее по суставам пальцев.

— Ты готов поставить на это свою жизнь?

Я слышу, как мои люди перемещаются позади. Что бы они ни делали, люди Альдо в ответ кладут руки на оружие.

Откинувшись на спинку стула с прямой спиной и расставленными ногами, я насторожен, но безразличен. Возможно, я поступаю как придурок, создавая проблемы в его доме. Я знаю, что он мог — должен был — встретиться с нами в другом месте. Там, где он не смог бы спокойно заснуть ночью. Я понимаю, какое значение итальянцы придают уважению, но я хочу послать сообщение. Что бы они ни замышляли, что бы Альдо Росси ни планировал, он не добьется этого без боя. Он потеряет людей, а возможно, и свою жизнь. Я хочу, чтобы он это знал.

Альдо делает вдох, наконец отводит глаза от моего пристального взгляда и лениво машет рукой, снова отзывая своих людей.

— Джентльмены, staffetta²⁶, расслабьтесь. Это первый раз, когда мы встречаемся лицом к лицу. Если бы я думал, что всё пройдет без сучка и задоринки, я был бы un idiota²⁷, — он откидывается назад, показывая мне, что расслаблен. — Мистер Брэдшоу, изложите ваши условия… Предполагаю, что Вы всё еще готовы удовлетворить нашу просьбу.

— Дело, которое Вы проводите на нашей территории, должно быть завершено в течение двадцати четырех часов и без кровопролития. Никаких публичных перестрелок, никаких столкновений с местной полицией и держитесь подальше от наших местных предприятий. Мы их поддерживаем, мы их защищаем. Ваши люди будут не более чем призраками. Понятно?

Он кивает.

— Взамен мы хотели бы провести три грузовика через вашу территорию в конце месяца. Без остановок, даже на то, чтобы водитель мог сходить пописать. Вы не обращаете внимания на грузовики, позволяете им пройти без происшествий, и наша сделка состоится. Это наши условия.

— Что в грузовиках? — спрашивает он, постукивая пальцем по столу. Кольцо, сжимающее его мизинец, издает металлический звон с каждым стуком по дереву.

Я внутренне морщусь от звука. Мои зубы сжимаются всё сильнее с каждым «цок… цок… цок…». Я мог бы вытащить пистолет и выстрелить ему в лицо — это бы остановило этот бесконечный стук.

— Gesu Cristo²⁸, — наконец говорит он, когда я не отвечаю, отрывая меня от желания наблюдать, как его мозги стекают между корешками его книг. Он смотрит на головореза слева от себя и смеется. — Никогда бы не подумал за тысячу лет, что буду заключать сделки с гребаными ирландцами.