Клубничный Яд

Кенна Дж. Л.

Обычно я бы смутилась, что моя струя такая сильная и звучит, как будто я поливаю землю пожарным шлангом, но сейчас мне наплевать. Я не спускаю глаз с Ребела, но он отводит взгляд, не смотрит прямо на меня, видит лишь краем глаза. За что я ему благодарна.

Когда я заканчиваю, как можно лучше отряхиваюсь досуха, насколько это возможно в данных условиях, затем натягиваю трусики и штаны.

Ребел грубо поворачивает меня, снова связывает мои запястья, затем толкает в спину.

— Иди…

Я делаю, как мне сказано, и иду обратно к машине Килла,

где Ребел поднимает меня и запихивает в багажник — не особо аккуратно, замечу, — затем связывает мои лодыжки вместе. Последнее, чего я хочу, — это быть снова запертой здесь, но какой у меня выбор? По крайней мере здесь я не вижу, что они делают. И, возможно, это в конце концов сохранит мне жизнь. Говорят, неведение — это блаженство, верно? Что ж, в этом случае неведение может стать моим спасением. И когда всё уладится, я смогу всё объяснить Киллу и заняться своими делами.

Надеюсь.

Потребовалось около двадцати минут, чтобы Килл и Финн «убрали» то, что они должны были. Точнее, кого они должны были убрать. Я могу только догадываться, но ради собственного спокойствия рада, что не знаю.

Я слышала, как они шуршат вокруг машин, какой-то приглушенный разговор — будто они пытались держаться подальше, чтобы я не подслушала, — затем кто-то сел в машину и завел ее. Рев двигателя Килла заглушил все звуки после.

Мы ехали около часа — может, чуть меньше — до того места, где находимся сейчас. Я слышала, как они вышли из машин и куда-то ушли. Прошло около десяти минут, но они не вернулись.

Я ехала в этом чертовом багажнике весь путь от Хайтса до того особняка, не будучи связанной, поэтому знаю, что здесь нет ничего, о что я могла бы потереть свои путы, чтобы освободиться. А завязано всё так туго, что я едва чувствую свои руки, так что знаю, что не смогу их развязать. О да, и мои чертовы лодыжки тоже связаны вместе. Я беспомощна в милости человека по имени Килл³⁰.

Далекие шаги становятся громче по мере приближения к машине. Гравий или грязь хрустят под ботинком или туфлей того, кто идет. Килл, полагаю, учитывая, что звучит так, будто злой динозавр топает в мою сторону.

Багажник поднимается, заливая когда-то кромешно черное пространство ярким ослепительным светом и свежим воздухом. Я глубоко вдыхаю и прищуриваюсь, затем зажмуриваюсь, чтобы смягчить жжение от солнечного света. Но я знаю, что это он. Я достаточно раз ощущала его нависающим надо мной, чтобы знать, как ощущается тень Киллиана Брэдшоу.

Он вытаскивает меня из багажника и забрасывает себе на плечо, как мешок картошки. Я открываю глаза, моргая от жжения солнечного света, и вижу татуировки и мышцы под белой майкой. Я поднимаю голову, поворачивая ее, пытаясь увидеть как можно больше, но шаг Килла длинный, быстрый, и мы мгновенно оказываемся в помещении. Единственное, что я успела заметить —

мы в лесу, и перед домом припарковано много машин и мотоциклов.

Мы проходим через гостиную, несколько мужчин наблюдают с дивана в углу, и я замечаю еще несколько мужчин за длинным столом в столовой.

Килл идет к двери возле кухни и пинком открывает ее, затем спускается по лестнице к тому, что я могу лишь предположить, является подвалом. Он выглядит как место для встреч или тусовок. Там стоит покерный стол, бар, большой экран, занимающий целую стену — думаю, это что-то вроде киноэкрана — и пара игровых автоматов. Сраный Пак-Ман³¹?

Килл идет по темному коридору к двери и выбивает ее ботинком. Это спальня. Он подходит к кровати, и в следующий момент мой верх становится низом, а левое — правым, когда он швыряет меня на матрас. Я подпрыгиваю, но, стряхнув замешательство и собравшись с мыслями, поднимаюсь, внимательно наблюдая, как Килл захлопывает дверь, идет в угол комнаты, где стоит стул, и тащит его к изножью кровати.

По моим нервам бьют выстрелы, когда он достает нож из-за спины. Ком в горле почти душит меня, и я пытаюсь отползти как можно дальше, но не могу далеко уйти, не имея возможности использовать руки или ноги. Когда он наклоняется надо мной с ножом в руке я вижу взгляд убийцы в его глазах и зажмуриваюсь.

Я не могу бояться того, чего не вижу. Что, конечно же, полная чушь, потому что я чувствую его. Я чувствую его голодную, злую энергию, когда он приближается ко мне.

Холодная, жесткая поверхность лезвия Килла скользит между моими запястьями, и, когда я думаю, что почувствую, как его плотный металл пронзает мою кожу, мои руки освобождаются. Я распахиваю глаза и смотрю на Килла. Его глубокий синий взгляд уже на мне, изучает мое лицо, впитывает мою реакцию на его нож.

Низкий рык вырывается из его горла, когда он вбивает кулаки в матрас по обе стороны от моих бедер и наклоняется надо мной. Его запах ударяет по всем моим чувствам сразу, и ноющая боль охватывает мой центр. Рука с ножом медленно поднимается к стороне моего лица. Я замираю, нервозность сжимает мое сердце и останавливает его ритм. Его пальцы сжаты вокруг рукоятки ножа, но большой палец скользит по моей щеке к волосам, его рот в дюйме от моего. Он просовывает лезвие под мой кляп, затем быстро разрезает его.

Я вскрикиваю от резкого движения, и он глубоко вдыхает, наполняя легкие моим страхом.

— Прямо как клубника, — хрипит он, проводя языком по зубам.

Охренеть.

В одно мгновение Килл, который жаждал моего запаха и питался моим страхом, словно голодный демон, исчезает, и возвращается тот Килл, который бездушно обращался со мной у своей машины. Он выпрямляется, разрезает хлопок, обернутый вокруг моих лодыжек, затем садится — ноги раздвинуты, он откидывается назад с идеальной осанкой, контролируя себя, без единой эмоции на лице.