Клубок со змеями

Марков Павел Сергеевич

Я непроизвольно сжал кулаки и не спускал с него глаз.

— Чудовище было на целый локоть выше самого крупного раба, имело бычью голову с мощным человеческим телом и питалось живыми людьми, — он сделал паузу, во время которой я вновь почувствовал громкое биение сердца, а затем продолжил, — они называли его Минотавр, что с их языка переводится, как бык Миноса, царя того острова.

Я нервно взглотнул:

— Так, значит, это было видение, посланное богами? А чудище и вправду существует?

Внезапно воин улыбнулся и развел руками:

— Не знаю, я же не провидец-дурачок. А насчет Минотавра... Сомневаюсь,

что это правда. Тот беглый раб проделал немалый путь и претерпел множество лишений, чудом сбежав с острова в попытках достичь Ханаана [53] . После такого не мудрено тронуться башкой, — он постучал пальцем по виску, — кроме того, я вообще не склонен отрицать того, что он выдумал эту историю.

— Тогда откуда такой интерес к моему видению?

53

Ханаан — древнее название Палестины.

— Оно напомнило мне рассказ бедолаги. Только и всего.

— Только и всего? — недоверчиво переспросил я.

— Только и всего, — уверенно подтвердил воин.

— Ты не веришь в Пазузу и Минотавра, но веришь в гулей.

Он усмехнулся:

— Разве я говорил, что верю? Я никогда не встречал их, но заблудившиеся дурачки в пустыне, вроде тебя, частенько о гулях рассказывают, так что они давно стали частью здешних верований.

— Здесь, это где?

Он поднял руку, давая понять, чтобы я замолчал:

— Не сейчас. Вообще, мы слишком далеко ушли от темы в сторону чудищ и прочих безумных бредней...

— Я не безумец!

— Все безумцы так говорят.

«Может быть, он прав? Я и вправду сошел с ума? Вспомни, что рассказывали тебе вавилонские старожилы о тех, кто пропадал в песках, а затем каким-то чудом смог вернуться. Все они обезумели. И свел с ума их именно Пазузу!».

Я постарался отогнать эту мысль, как можно дальше, но она, подобно назойливому насекомому, прилетала обратно.

— Итак, ты сказал, что являешься торговцем, — прервал мои размышления воин.

— Да.

— Знаешь, я скорее поверю в твоего Пазузу, чем в то, что ты торговец, — он вновь весело ухмылялся.

— Это почему же?

— У тебя слишком тощая задница. Я за свою жизнь повидал немало торговцев. Уж поверь, мое ремесло обязывает знать целую армию торговцев, — он издал неприятный смешок.

— Что за ремесло? — нехорошее подозрение начинало крепнуть в голове.

— Здесь я задаю вопросы, — спокойно ответил он. — Так вот, большинство торговцев это жирные и чванливые петухи, надменно смотрящие на тебя и пытающиеся выжать побольше денежек.

— Последняя неделя очень измотала меня, так что я потерял в весе, — уверенным тоном произнес я, однако ощущал, что моя ложь вот-вот выплывет наружу.

— Есть еще кое-что.

— Еще?

— Руки, — воин продолжал ухмыляться.

— Не понимаю о чем ты, — хотя я прекрасно знал, в какую сторону он клонит. Просто не хотел осознавать этого.

— Твои руки.

Я опустил взгляд вниз, смотря на свои руки. Они слегка исхудали за прошедшую неделю, но сильно не изменились.

Я вновь перевел взор на собеседника:

— И что с ними не так?

— Крепкие, жилистые, с мозолями на пальцах. Эти руки могут принадлежать земледельцу или плотнику, но уж никак не торговцу с его нежными пухлыми ладошками. Так, что хоть ты и брешешь уверенно, но... — тут он чмокнул губами, — крайне неумело.

Я понял, что отпираться дальше бесполезно, но, все же, предпринял последнюю попытку:

— Это долгая история.

Продолжая улыбаться, воин встал и потянулся. Ростом он был невелик, но от того не выглядел менее крупным.

— Что ж, — начал он, — времени выслушивать длинные истории у меня, к сожалению, уже не осталось. Пора заниматься делами. Но ты не переживай, мы твой рассказ обязательно заслушаем сегодня вечером. Сам Глава будет присутствовать. Уж очень он хочет тебя расспросить, а ложь он за тысячу локтей чует.

Я хотел было открыть рот, но он меня перебил:

— Скоро сюда принесут жратвы и кувшинчик неплохого пойла. А до вечера я бы тебе не советовал выходить из палатки. Особенно с голым задом. Народ у нас здесь не самый культурный, поэтому тебе не стоит их искушать. Позже за тобой зайду я или один из слуг, а потом проводим в шатер Главы, предварительно обеспечив тряпьем, все понял? — он еще раз ухмыльнулся и направился к выходу.

— Да скажи хоть, где я?

Воин остановился, а затем молвил через плечо:

— Там, где законов нет, — и, улыбаясь, вышел из шатра.

Глава 4

«Там, где законов нет. Что это может значить?».

Я лежал, устремив невидящий взор в потолок и размышлял. Точного ответа на этот вопрос дать так и не получалось, но одна догадка напрашивалась сама собой.

«Я в лагере разбойников. Это наиболее очевидный вариант, учитывая слова моего странного собеседника. Он говорил, что по своему ремеслу часто имеет дело с торговцами. Сам он на торговца совсем не похож. Можно, конечно, предположить, что этот воин служит стражем караванов или личным телохранителем какого-нибудь богатого ростовщика, но его последняя фраза ставит под сомнение это предположение. Там, где законов нет. Я там, где законов нет. И воин часто имеет дело с торговцами. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы сложить два кусочка в единое целое — я в лапах разбойников. Да, полной уверенности у меня нет, но нужно исходить из худшего».

В любом случае, я правильно поступил, что выдал себя за торговца. Скажи я, что являюсь обычным строителем-ремесленником, и, не исключено, что меня просто продадут в рабство, а разбойники и вовсе могут сделать собственным рабом. Тогда в рядах их «выносителей горшков с дерьмом» будет пополнение. С торговца же можно поиметь хорошие деньги. Только есть одна проблема. Даже две. Первая — я не торговец. Вторая — тот воин уже практически раскусил мою ложь, хоть еще и оставался ничтожный шанс выкрутиться, сославшись на то, что я, якобы, не такой торговец, как все и люблю что-нибудь помастерить своими руками. Отсюда и мозоли на кистях, и крепкие мышцы. Однако я сам сознавал, насколько глупо, неправдоподобно и просто смешно звучит все это. Торговец, который любит в свободное время плотничать. Похоже, я действительно потерял остатки разума, бродя по пустыне в чем мать родила.