Кляча в белых тапочках
Шрифт:
– Не буду обижаться, – согласился Серый. – Масянька, смотри! Але-гоп!
Гость расстегнул спортивную сумку и, как фокусник из шляпы, за уши выдернул из нее мягкую игрушку размером с крупную кошку окраски «мексиканский тушкан».
– Это кто у нас тут такой зеленый? – прищурился Колян.
– Ка! – авторитетно сообщил малыш.
– Нет, Колюша, это не «ква», это кролик! – поправила я, соотнеся длинные уши и пару выступающих квадратных зубов с детскими воспоминаниями о сереньком зайчике. – Зеленый кролик, бред желтой расы…
Ничего не говоря, Масяня протопал в свой угол и за лапу приволок
– Ка! – настойчиво повторил ребенок, протягивая квакшу растерявшемуся Серому.
Мы с Коляном переглянулись. Жаба и заяц были абсолютно одинакового изумрудного цвета и выглядели, как близнецы. Только у жабы уши были покороче, а у зайца морда поуже.
– Не умеете вы объяснять! – выйдя из ступора, сказал Серый, опускаясь на корточки перед малышом. – Смотри, Коленька, вот это лягушка. Она делает «ква». А это кролик. Он делает…
Серый запнулся и вопросительно посмотрел на Коляна:
– Слушай, а что делает кролик?
– О том, что делает кролик, Масяне еще рано знать, – укоризненно сказал Колян.
Серый покраснел.
– Да какая разница! – дипломатично воскликнула я, видя смущение приятеля. – Жаба, кролик – не все ли равно? Пусть это будет игрушка-загадка! Требующая такого же напряжения мысли, как оперативная милицейская работа подарившего нам это чудовище Серого!
– Кстати, о милицейской работе, – оживился Серый, с хрустом разгибая колени и поднимаясь. – Я ведь затем и пришел!
– Зачем? – насторожился Колян, лучше чем кто-либо другой знающий о моей способности влипать в опасные криминальные истории.
Я наступила открывшему рот для ответа Серому на ногу и находчиво соврала:
– Затем, чтобы поздравить нас с тобой с днем кубанской милиции! Двадцатого сентября будет такой странный праздник!
– Точно, – кивнул Серый.
– А какое отношение мы имеем к милиции? – недоумевал Колян.
На этот раз находчивость проявил капитан Лазарчук.
– Абсолютно никакого! – легко согласился он. – А с этим в нашей стране можно поздравить далеко не каждого!
– Пойду готовить обед! – видя, что ситуация временно стабилизировалась, сообщила я.
Пока я разогревала остывшие котлеты и кромсала овощи для салата, мальчики в комнате играли в увлекательные ролевые игры. В роли затейника выступал сыщик.
– Опергруппа, на выезд! – кричал он в трубку игрушечного надувного телефона.
По этой команде Колян с пугающим рычанием резко выводил из угла за кроваткой игрушечный грузовик с сидящим в кузове Масянькой. Попа малыша плотно помещалась в пластмассовом лотке, а ножки волочились по полу. Скрипя колесами и рыча воображаемым двигателем, самосвал выкатывался на середину комнаты, где капитан Лазарчук, бросив телефон и взяв в каждую руку по плюшевому китайскому зверю, изображал безобразную драку разбушевавшихся монстриков. Красный носорог яростно лупил сиреневую гориллу игрушечным молотком с пищалкой, примат падал замертво, после чего капитан старательно обводил контуры бездыханного обезьяньего тела цветным мелком, а подоспевший Колян накрывал жертву носовым платком. Потом азартно сопящие мужики, приговаривая «Врешь, не уйдешь!» и споря о преимуществах морского узла перед гладким двойным, в четыре руки вязали преступного носорога
– Весельчаки! Кто поможет слабой женщине открыть банку шпрот? – спросила я, заглядывая в комнату с консервным ножом в руке.
Ответ я знала заранее, потому и спрашивала.
– Серега поможет! – незамедлительно отозвался Колян, страшно ненавидящий всяческие кухонные работы, исключая лишь процесс истребления готовой еды. – Кто у нас лучше всех обращается с оружием?
– Так это если бы шпроты нужно было перестрелять! – заметил капитан, неохотно отрываясь от просмотра увлекательной книжки под названием «Домашние животные». Должно быть, решил вспомнить, как выглядят нормальные кролики. – Консервный нож в стандартную экипировку милиционера пока не входит!
– А зря! – назидательно сказал Колян.
– Пожалуй, зря! – согласился Серый.
Он проследовал за мной на кухню, взял открывалку и спросил, озираясь:
– Ну, и где объект для вскрытия?
– К черту шпроты, – прошептала я. – Сама открою! Давай, рассказывай, что ты узнал о смерти Генки! Ты ведь из-за этого пришел, я правильно поняла?
– Правильно, – признался Серый. – Только ты пообещай мне, что будешь держаться от этого дела в стороне, иначе я ни слова не скажу!
– Ага, значит, не все так просто! – в волнении я пробежалась по кухне, даже не заметив, что наступила капитану на ногу. – Генка не сам по себе погиб! Его убили!
– Не все так просто, – повторил мои же слова Серый. – Судя по всему, твой приятель схватился за черенок лопаты, которая поддерживала в равновесии всю шаткую конструкцию. Правда, на черенке не только его отпечатки, хозяин дома тоже к нему ручку приложил…
– Ага! – победно вскричала я, готовясь уличить несимпатичного мне Савелия Голохатко-Спиногрызова в преступлении.
– Что – ага? – Серый сохранил хладнокровие. – Отпечатки погибшего сверху, он хватался за лопату последним! Но…
– Но? – встряла я.
– Но нельзя утверждать, что чертов сеновал завалился только потому, что Конопкин выдернул эту чертову лопату.
– Другими словами, ты хочешь сказать, что обрушить это шаткое сооружение на Генку мог не он сам, а кто-то другой?
– Другими словами, я сказал все, что мог и хотел сказать! – пожал плечами приятель.
– Понятно! Будешь соблюдать тайну следствия? – скривилась я. – Больше мне ничего не откроешь?
– Почему же? Шпроты тебе открою, давай банку!
– Мама? – привлеченный запахами съестного в кухню притопал Масяня.
– Что, малыш?
– Кокле? – Ребенок схватился за стол, пытаясь подняться на цыпочках повыше и взглянуть поверх столешницы.
– Будут, будут тебе котлеты! Скажи папе, пусть несет трон, сядем кушать!
Выписывая ножками затейливые вензеля, ребенок умчался в комнату, откуда сразу же послышался скрежет перетаскиваемой по паркету мебели. Через пару секунд в кухню вошел Колян, несущий высокое детское креслице, которое мы окрестили троном.
– Тьен, тьен! – возбужденно приговаривал малыш, подталкивая папу под колени.