Клятва Грейсона
Шрифт:
Выходные я провел, работая с удвоенным энтузиазмом. У нас было много работы, которая должна была быть сделана, не смотря на скорые денежные поступления. Я все еще нуждался в большем количестве рабочих. Но про себя я отметил, что обязательно нужно будет нанять пару тройку человек, когда чек будет у меня на руках.
Когда я вернулся домой в воскресенье ночью, то вспомнил про бутылку Vosne-Roman'ee, которую я просил перенести Уолтера в главный винный погреб. Муки вины и отчаяния накрыли меня с головой, когда я решился продать гордость и радость винной коллекции моего отца, в надежде выручить за это неплохие деньги, чтобы хоть немного суметь поддержать
Я стараюсь. Я так отчаянно стараюсь спасти все, что было дорого тебе, — повторял я раз за разом про себя. Одна только мысль о том, что не было нужды продавать коллекционные экземпляры вин, уже принесла мне чувство облегчения, переполняя меня радостью. И другое чувство, которое я не испытывал уже долгое время, разгорелось в моем сердце — надежда на успех.
Когда я увидел Уолтера, то сказал ему, что нужно убрать эту бутылку обратно в винный погреб, где она обычно и находилась.
— Да, сэр. Я сделаю это на этой неделе.
— Спасибо.
— Могу ли я Вам преподнести мои самые сердечные поздравления по поводу Вашей… предстоящей свадьбы, сэр? — слово «свадьба» было произнесено с самым холодным презрением, которое я когда-либо слышал от Уолтера. А это что-то да значило.
— Нет, Уолтер, даже не думай этого делать!
Уолтер язвительно усмехнулся.
— Хорошо, сэр. Но я все же осмелюсь пожелать Вам всего самого наилучшего. Моя матушка любила говорить, что брак во многом напоминает вино. Оба партнера постепенно взрослеют, и их связь становится сильнее и более целостной со временем.
Я резко развернулся к Уолтеру.
— Уолтер, мне кажется, тебе известно, что мой брак не будет иметь проверку временем. Он лишь является временной сделкой.
— Как скажите, сэр.
Я замер, смотря на него хмуро.
— Да, именно так.
— Очень хорошо, сэр.
Я нахмурился и направился к лестнице, до того, как он успел бы еще больше вывести меня из себя. Он заставлял меня чувствовать себя двенадцатилетним мальчишкой. Задавая мне эти бесконечные вроде бы «невинные» вопросы, на которые отвечал кратко, будто поддразнивая меня: «да, сэр, нет, сэр».
Господи, я когда-нибудь уволю его без выплаты компенсации.
Ужинал я в одиночестве, рассуждая про себя, когда же приедет Кира. Я даже не удосужился поинтересоваться о ее поездке. Не желал создавать такую ситуацию, в которой бы мы были обязаны отчитываться друг перед другом о нашем местонахождении и времяпровождении. Я не желал, чтобы она имела благодаря этому власть надо мной, а также не хотел иметь власть над ней. Но все же, если она передумала… То мне бы хотелось знать об этом сейчас, чем бесцельно ожидать ее звонка.
Я неохотно вытащил телефон, выбрал ее номер из списка контактов, который использовал только один единственный раз, когда позвонил ей, чтобы узнать ее номер комнаты в мотеле. Я размышлял, что же ей написать в сообщении. Мне не хотелось, чтобы у нее создалось впечатление, что она была обязана отчитываться передо мной.
Я: Мне сказать Шарлотте, чтобы она накрывала на тебя?
Спустя пару минут, мой телефон ожил, извещая меня о пришедшем сообщении.
Кира: Это очень любезно с твоей стороны, но нет, спасибо.
Я нахмурился, она, что, действительно, была такой тупой.
Я: Тогда
Кира:Нет, в этом также нет необходимости. Но спасибо.
Я фыркнул в ответ на ее сообщение, набирая еще одно.
Я: ЧЕРТ ВОЗЬМИ, КИРА, ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ ИЛИ НЕТ?
Прошло пару минут, странное чувство тревоги образовалось в моем горле.
КИРА: ДА, Я ПРИЕДУ ЗАВТРА ДНЕМ. Скучаешь по мне?
Я выдохнул.
Я: НЕТ
Маленькая ведьма.
Глава 7
Кира
Виноградник Хоторна был залит ярким послеполуденным солнцем, когда я проехала через открытые ворота чуть позже четырех часов. Я провела все выходные рассказывая Кимберли, что произошло на винограднике за это время, а также поделилась некоторыми рассуждениями по поводу Грейсона с того момента, когда мы разговаривали с ней в последний раз. Поначалу она наотрез отказывалась разговаривать со мной, затем на протяжении пятнадцати минут она сыпала проклятьями и отрывалась на мне, переходя временами на беглый испанский, пока я сидела на ее диване, прилежно сложив руки на коленях как примерная девочка. Потом она перешла к тяжелой артиллерии, припоминая и приводя в пример, не щадя меня, около двадцать моих ОЧЕНЬ ХРЕНОВЫХ ИДЕЙ и то, как неудачно они закончились. Когда она, наконец, немного успокоилась, поняв, что я не собираюсь отступаться от своей идеи, она просто присела на диван рядом со мной, обняла и предложила свою дружескую поддержку. Обычно так все и происходило с Кимберли. Я прекрасно знала ее и сколько мне стоит выждать прежде, чем она успокоится. И она, в свою очередь, прекрасно знала, что если я решилась прибегнуть к очень хреновой идее, то мое мнение не изменить. Однако я понимала, что ее назидательные разговоры это что-то вроде способа показать свою любовь и заботу ко мне. Она всегда была словно бальзамом на мою душу, была тем человеком, кто не давал сойти с ума.
Так же я заехала в центр для бездомных, где провела множество часов, помогая людям. Я заверила их, что скоро смогу пожертвовать им большую сумму денег, что поможет им продержаться следующие шесть месяцев, пока, наконец, к ним не поступят еще большие пожертвования.
Мне было жаль, что я не могла остаться чуть подольше с людьми, с которыми выросла, которых любила и не видела на протяжении такого долгого времени, но я заверила их (а заодно и себя), что обязательно в скором времени вернусь, и ничто не сможет сбить меня с намеченного пути.
Будучи в дали от Грейсона на протяжении этих выходных, я сделала для себя некоторые выводы. Обратно я возвращалась с уверенным чувством, что все, что мы наметили, обязательно исполнится. Этот план обязательно сработает. Когда все произойдет, все само собой встанет на свои места, я двигалась в правильном направлении. В течение нескольких дней мы распишемся, пройдет церемония, затем предоставим свидетельство о браке и получим причитающиеся мне деньги с наследства моей бабушки. И когда это произойдет, я смогу спокойно подумать, что мне делать дальше. Мне грело душу то, что я больше никогда не буду ни в чьей власти. Я, наконец, буду свободна.