Клятва истинной валькирии
Шрифт:
– И с другими всякими штуками она тоже связана.
– С серебром и лунным светом, я правильно догадалась? – мрачно поинтересовалась Мэй. – А с воронами?
– Да, – неохотно кивнул он. – Кстати, и с коровами тоже. Некоторые ученые полагают, что у этой богини три лика, и у каждого свои атрибуты…
– Нынешние ее почитатели видят только один лик богини, – проговорила Каллиста. – Самый темный. Они предпочли власть просвещению.
– А ты откуда знаешь? – подозрительно прищурившись, спросила Мэй.
– Амаранта – богиня воинов, и я стараюсь держать руку на пульсе
– А я думала, что Амаранта – богиня магии.
– Она покровительствует и воинам, и магам, – нетерпеливо отмахнулась Каллиста и уперла взгляд суровых черных глаз в Джастина. – Ты должен остановить Морриган. Ее люди не остановятся. Они будут убивать дальше.
– А то я не знаю! Как ты думаешь, чем мы здесь заняты? – зло спросил он. – И если ты так много о них знаешь, так скажи – где их искать?
Каллиста разом сникла:
– Не знаю. Где-нибудь на кельтской территории… наверное.
– Огромное спасибо за исчерпывающую информацию по предмету, – прорычал Джастин.
Больше всего плебеев в патрициях раздражало то, что определить генетический профиль этнической группы часто не представлялось возможным. Гены проявляли себя, и касты отличал определенный фенотип. Но иногда все окончательно запутывалось, потому что разные национальности в пределах каст могли разительно отличаться внешне. Так, кельты постоянно спорили друг с другом, отстаивая право на Самый Кельтский Внешний Облик. Кто-то доказывал, что настоящие кельты – светлокожие и белокурые, а кто-то не соглашался и кричал, что кельты родом из Иберии и у них темные волосы. В конкурирующих ирландских кастах – эринианцах и гиберниях – попадались, что называется, разные масти. Часто случалось так, что каста провозглашала своим господствующим фенотипом какой-то произвольный набор черт. Так, валлийцы решили, что кельты – белокожие, темноволосые, с голубыми или карими глазами. Плюс еще существовали две «метакельтские» касты, которые принимали кельтов всех национальностей. Нордлинги считали «своими» не только шведов, но и финнов.
А самое ужасное состояло в том, что данный культ мог пустить корни на территории любой кельтской касты. Джастин схватил эго и приказал вывести на экран все отчеты служителей касательно Морриган. Нашелся случай: расследование и последовавший за ним отзыв лицензии двадцать шесть лет тому назад. А ведь именно тогда перестали появляться генетически модифицированные патриции. Культ закрыли в захудалом плебейском городе – что только добавляло путаницы.
– Кстати, их не разогнали, – произнесла Каллиста. – Они больше не светились, но мы-то знаем – птички в клювике новости приносят, – что они никуда не делись и продолжают поклоняться богине.
– А нам птички принесли в клювике весьма существенные вести. Похоже, ребята из касты, где предпочитают адептов с очень светлыми волосами. Вспомни описание парня, который приходил к жертвам.
Внезапно Джастина осенило.
– Подожди-ка, – попросил он Каллисту.
И выдал ряд команд экрану.
Тот разделился на две части – в одной они по-прежнему видели Каллисту, а в другой высветилась карта кастовых владений на Великих Равнинах. Красными точками на территории каждого клана были обозначены случаи убийства патрициев, зеленые показывали живых и здоровых патрициев с девяткой и восьмеркой в индексе. А желтые метки, разбросанные за пределами территорий, свидетельствовали о случаях смертей среди плебеев.
– Похоже, плебеев погибло гораздо больше, чем патрициев, – резюмировала Каллиста. – Даже если посчитать еще живых.
– Но мы смотрим только на пять территорий, – ответил Джастин. – Возможно, люди Морриган действовали и среди других каст. Просто там не было столь громких преступлений. Я уверен, что каждому погибшему плебею соответствует совершенный патриций. Плюс некоторые смерти оказались естественными – а не результатами жертвоприношений.
Мэй вдруг поднялась на ноги:
– Здесь есть определенная закономерность.
– Разумеется, есть.
– Эй, погляди-ка. – Мэй показала на экран. – Все точки, и красные, и желтые, собрались вокруг территории этого клана. Кто там проживает? Панкельты?
– Да, – выдохнул Джастин.
Отличная мысль! Его захлестнуло радостное возбуждение.
– Да. Метакельты. Светловолосые, кстати, – прямо как наш парень-переговорщик.
– У них – огромная территория, на ней целую армию можно спрятать, не то что тайный культ, – пробормотала Каллиста.
Джастин покачал головой и горько рассмеялся:
– Приятно, конечно, что ты заинтересована в успехе нашего расследования. Ты, очевидно, тоже надеешься, что мы их найдем и переловим – и я бы даже предположил, что тебе жалко бедных людей, которым сектанты угрожают. Но я тебя хорошо знаю и потому с уверенностью скажу: ты хочешь избавиться от них, поскольку видишь в них угрозу своему культу.
– Она права, – вдруг проговорила Мэй. – Потому что они хотят убить и ее.
На Мэй тотчас уставились и Каллиста, и Джастин.
– А тебе откуда известно? – выпалили он.
– Потому что он меня попросил об этом. Тот парень, который приходил к другим. Он и ко мне наведался пару раз.
Джастин схватился за горло, пока не выдавил:
– Что?! И ты только сейчас соизволила поставить меня в известность об этом событии?!
– Только не надо со мной в таком тоне разговаривать, – огрызнулась Мэй. – Я только сейчас поняла, что к чему! Ты на себя посмотри: мы уже несколько недель рассуждаем о богине с такими-то и такими-то характеристиками, а ты только сейчас вдруг сообразил, о ком речь! Я думала, он из шведской мафии…
– О чем вообще речь?! – рассердилась Каллиста, которая действительно ничего не понимала.
– Сейчас объясню. Похоже, что неконтролируемая сила, которая следует за Мэй, – это Морриган.
Каллиста ахнула от ужаса, а Джастин быстро выставил ладонь вперед:
– Не надо задавать вопросов и бросаться обвинениями. Мы разбираемся с этим.
И развернулся к Мэй.
– Он что, действительно попросил тебя убить ее?
Мэй кивнула.
– Но не уточнил как. И серебряный кинжал не упомянул.