Клятва, которую мы даем
Шрифт:
– Извините, – неприятный голос судьи эхом отдается в моих ушах, заставляя Коралину немедленно убрать свои губы от моих. – Еще одна пара ожидает бракосочетания сегодня.
На долю секунды я задумался, не попросить ли Рука придумать способ уволить эту женщину. Вопреки своим желаниям я ставлю Коралину на ноги и смотрю, как она поправляет прическу и платье.
Мы покидаем это место как муж и жена.
Я знаю, что этот брак ненастоящий. С годами я очень хорошо научился отличать реальность от игр своего разума.
Но ничто не было более реальным, чем этот
20. МАМИНО БЕЗУМИЕ
Сайлас
Бах. Бах. Бах.
Еще одна громкая череда стуков в мою входную дверь.
– Черт возьми, – бормочу я, проводя рукой по лицу.
Вчера вечером я допоздна просидел в офисе над отчетами, а вернувшись домой, потратил два часа на установку устройства слежения на телефон Истона Синклера.
Хотя мы не нашли в поместье Синклеров ничего, что могло бы доказать, что он помогал отцу, я не собираюсь просто верить ему на слово. Не тогда, когда я знаю, что он – гребаная змея.
Я рывком открываю входную дверь и обнаруживаю своего младшего брата. Он все еще на несколько дюймов ниже меня, но выглядит гораздо старше, чем я помню с тех пор, как видел его в последний раз.
– Леви? – я хмурю брови. – Какого хрена ты здесь делаешь?
– Я, как лучший брат, сообщаю тебе, что ураган Зои появится на твоем пороге в ближайший час, – он прижимает бумагу к моей голой груди, заходя в квартиру.
Мне не нужно смотреть, чтобы понять, что он направляется на кухню, скорее всего, для того, чтобы совершить рейд на мой холодильник. С детства его живот, как бездонная яма.
Отложив газету, я чувствую, как головная боль немедленно атакует мой мозг.
Свадебные колокола для технологического миллиардера и нефтяной наследницы.
Газета «Пондероза Спрингс Трибьюн» с отвращением описывает наши спокойные отношения, не забывая упомянуть ужасную историю Коралины о торговле людьми для дополнительного контекста.
Как будто ее травма нужна, чтобы привлечь больше внимания к их дерьмовой газете. В левом углу помещена фотография, на которой мы вдвоем выходим из здания суда.
Я подавляю желание разорвать ее пополам и достаю телефон из кармана своих серых спортивных штанов. Я трижды звоню Коралине, прежде чем она отвечает, запыхавшись.
– Да?
– Ты нужна мне у меня дома в ближайшие тридцать минут, – бормочу я, потирая лоб, чтобы снять напряжение. – Это срочно.
– Что случилось? – она выбегает из комнаты, на заднем плане слышится эхо падения чего-то тяжелого. – Это Стивен?
– Хуже, – я вздыхаю. – Это моя мама.
Коралина судорожно втягивает воздух; я практически слышу через телефон, как она паникует. После свадьбы я сказал ей, что ей скоро придется познакомиться с моими родителями. Я планировал выиграть для нее столько времени, сколько ей понадобится, но, видимо, трех дней нам будет
– Я скоро буду, – бормочет она в динамик, не давая мне больше времени ввести ее в курс дела, прежде чем повесить трубку, оставив меня с пустыми гудками.
Гребаная девчонка, поддалась панике, а потом не позволила мне отговорить ее от этой мысли по телефону, пока она не приехала. Я уверен, что она меня доконает.
Я закрываю входную дверь и медленно прохожу по прохладному полу на кухню.
– Поздравляю, – бормочет Лев, уплетая купленный в магазине маффин. – Мама тебя убьет. Приятно наблюдать, как золотой братец попадается.
Я закатываю глаза. Он удивляется, почему я называю его драматичным. Подхожу к кофеварке, завариваю новую порцию кофе, а затем беру две упаковки с таблетками. Одна – от усиливающейся мигрени, другая – от депрессии. Дженнифер Тако была бы очень горда, узнав, что я все еще принимаю их и не заменил на витамины.
– Мало того, что ты женился до того, как она познакомилась с твоей женой, так она еще и узнала об этом из газеты. Ты в полной заднице.
– Позволь мне самому побеспокоиться о нашей матери, – говорю я. – Почему ты вообще дома? Что-то случилось с твоей стажировкой в Бостоне?
Я смотрю, как медленно готовится кофе, не торопясь, словно это не единственная вещь в этой комнате, которая поможет мне пережить самый длительный день в моей жизни.
– Я тоже по тебе скучал, засранец, – я стою к нему спиной, но знаю, что он показывает мне средний палец. – У стажеров неделя каникул, и я хотел навестить папу.
– А Калеб?
Лев молчит, и это говорит мне больше, чем любые его шутливые словечки. Когда кофе достаточно, я наливаю его в кружку и поворачиваюсь к нему лицом, прежде чем повторить свой вопрос.
– Ты знаешь Калеба, Сайлас, – он вздыхает, откладывая наполовину съеденный кекс и опираясь на столешницу острова. – Он избегает своих проблем. Занимается серфингом, не отвечает на мои звонки. Избегает приезда домой, чтобы не сталкиваться с тем фактом, что папа умирает.
То, что Леви и Калеб близнецы, – лишь одна из их интересных черт. Они обладают целым набором личностных качеств, которые меняются и растут с годами. Леви изучает микробиологию в Бостоне, а Калеб учится в Калифорнийском университете и ходит на пары только для того, чтобы наши родители оплачивали его квартиру на пляже.
Но их связь всегда оставалась непоколебимой. До сих пор, пока наш отец не заболел, и не проявились различия между тем, как они справляются со стрессом.
Леви немного похож на меня, он хочет встретиться с проблемой лицом к лицу, чтобы решить ее. Калеб… Калеб боится. Думает, что если он просто не будет думать об этом, то все пройдет. Папа не болен, если он не приезжает домой.
Ни один из них не виноват, но я знаю, что однажды Калеб пожалеет о том, что не видел папу чаще, прежде чем тот умрет. Однако, это не мое дело. Я не буду заставлять его справляться с этим так, как, по моему мнению, он должен. Я просто буду рядом, когда все закончится, и помогу собрать осколки.