Клятва на мече
Шрифт:
– Ничего, это бывает. Сожалею, мне следовало предупредить вас, чтобы вы не касались Шара. Чревато, знаете ли.
В голосе не было ни капли сожаления, зато было полно издевки. Сожалеет он!
Воронов неуверенно привстал, ровно настолько, насколько позволил мечтающий вывернуться наизнанку желудок. Лицо его собеседника постепенно формировалось из пятен, плавающих перед глазами.
– Что это было? – хрипло спросил Олег Германович. – Чем ты меня напоил?
– Вы же отказались от напитков. Я предлагал вам чай.
– Не юли. Я здоровый человек, у меня никогда не было галлюцинаций…
– Это не галлюцинации, – перебил собеседник. – Вы видели то, что происходило на самом деле.
– Происходило? Где?
– На Западном Тибете, в районе Нангу-Тшо, в конце девятого века. Вы действительно были там – только что.
– Ты совсем спятил.
Жрец неожиданно наклонился вперед и посмотрел прямо в глаза Воронову.
– Взгляните туда… Видите Шар? Вы верите в его существование?
– Хочешь сказать, это нечто вроде машины времени?
– Нет. Машина времени предназначена для темпоральных перемещений физического тела (по крайней мере, так утверждают фантасты). А Шар – это проводник между человеческим мозгом и Космическим Информаторием… Как он действует и кто его сделал – я не знаю, могу только догадываться. Вы коснулись его рукой, и произошло замыкание… Ваше тонкое тело соединилось с чьим-то астралом. Астралом давно умершего человека. И ваше счастье, что это произошло буквально за полчаса до его гибели. А иначе, вполне возможно, вы не смогли бы вернуться назад.
Воронов непроизвольно икнул и спросил:
– И что, я остался бы там навсегда?
Жрец ласково улыбнулся, словно успокаивая испуганного ребенка:
– Может быть, обсудим более насущные проблемы? Например, финансирование нашего договора.
– Мы еще ничего не заключали…
– Ну, это вопрос ближайшего времени.
Воронов иронически усмехнулся:
– Я-то полагал, Черный маг относится к деньгам более… э-э… индифферентно. Если уж в твоем распоряжении… Как ты его назвал? Космический Информаторий… Попросил бы у него пару миллионов баксов.
Жрец вдруг выбросил руку вперед и вцепился железными пальцами в плечо собеседника, так что тот взвыл от боли.
– Космический Информаторий, созданный Высшими Силами, мне не принадлежит. Скорее уж я принадлежу ему. Иногда, только иногда, Шар позволяет мне заглянуть сквозь завесу… И каждый раз я расплачиваюсь годами собственной жизни. С помощью особых знаний – магии – я могу решить некоторые ваши проблемы. Я могу направить чьи-то помыслы по нужному пути. Но нажимать курок, чтобы убрать вашу свидетельницу, будет вполне конкретный человек. Убийца. Ниндзя. Я не раз предупреждал: контракт со мной стоит очень дорого. Откажетесь – я не отвечаю за последствия.
Олег Германович провел ладонью по правой стороне горла, где ощущался свежий порез – туда попала серебряная монета с острым ребром.
– Ты страшный человек, Жрец, – нервно произнес он. – Ты будто злой джинн, выпущенный из бутылки. И иногда меня обуревает желание затолкать тебя обратно. А потом зашвырнуть подальше в море.
– Не знал, что вы поэт, – безмятежно отозвался собеседник. – Не боитесь, что власти вас возьмут?
– Ради такого я пошел бы и на это.
– И что? Дали бы показания против себя?
– Дал бы, – хмуро ответил Воронов. Жрец рассмеялся:
– «Гражданин следователь, я хочу признаться, что продавал оружие чеченским боевикам, а также в том, что отдал приказ убить свою бывшую любовницу». – «Кому вы отдали такой приказ, гражданин Воронов?» – «Я нанял убийцу». – «Можете сообщить его приметы, место жительства, фамилию?» – «Конечно. Его зовут Жрец, он живет в квартире, которая на самом деле не квартира, а древний храм. А еще я видел у него Шар, однажды я прикоснулся к нему – и оказался на Тибете в конце девятого века. Вообще-то там не так уж плохо, если бы только не та падла, которая резанула меня отточенной монетой по горлу».
Где-то в недрах «храма» неуверенно звякнул телефон. Жрец, превращаясь по ходу дела из бритоголового аскета в нормального человека, подошел и взял трубку. Несколько секунд он молча слушал, потом кивнул, будто собеседник мог его видеть, и сказал:
– Хорошо. Быстро уходи из квартиры. Куда ехать, ты знаешь.
И услышал короткие гудки.
Воронов искоса взглянул на вернувшегося в комнату Жреца и отметил его довольную улыбку.
– У меня есть еще одна проблема.
– Да? – продолжая улыбаться чему-то, спросил Жрец.
– Каюм Сахов.
– Ваш партнер по бизнесу?
– Ты и это знаешь?
– А как же. Я обязан все знать… Если уж отваживаюсь брать такие гонорары. Но признайтесь как на духу, Олег Германович, я их стою?
– Стоишь, – сквозь зубы процедил Воронов. – Только предупреждаю, это тебе не девку в санатории шлепнуть. Тут сложнее…
Пожилой вахтер Андрей Яковлевич, как оказалось, курил трубку с длинным черным мундштуком. Туровский отрешенно наблюдал, как осторожно, со знанием дела старик раскуривает ее, будто священнодействует. Он уже знал, что его подозрения – все до одного – беспочвенны. Иначе пришлось бы допустить, что в сговоре участвовали все, весь персонал санатория. Все было не так, сказал он себе наконец (измученное сознание улетело куда-то в запредельный мир, словно подхваченное ветром: скоро двое суток, как он на ногах).
– Когда Нина Васильевна приезжала сюда в первый раз, где она останавливалась?
– Все там же, в девятнадцатом. Номер хороший, никто не беспокоит, опять же вид из окна…
– Она была с дочкой?
– С ней, с Дашуткой. Той, правда, поначалу не понравилось. Канючила: «Мам, чего мы притащились в эту деревню? Папа же предлагал на море!» Потом – ничего, даже уезжать не хотела.
– И тогда впервые Даша пришла ночевать к вам, да?
Андрей Яковлевич долго не отвечал. Дым из трубки поднимался к потолку тонкой струйкой и таял, успевая напоследок свернуться колечком. Глаза старика слезились – то ли от дыма, то ли от чего-то другого…