Клятва на стали
Шрифт:
– Джеффер ани, – сказали из темноты ледяным тоном.
– Ариба… – произнес мужчина, назвав мою противницу по имени. В его голосе было поровну предупреждения и гнева.
Девица фыркнула и даже не потрудилась приглушить шаги, отходя от меня.
Значит, проверка. Но для меня или для них?
Я прерывисто вздохнул, не ведая, как много выдержу еще, зато доподлинно зная, сколько хочу.
Затем сел и упокоил руки на коленях.
– Довольно, – проговорил я, заставляя себя расслабиться и не нарываться
– Будь это «танцем», имперец, ты был бы покойник, – возразил мужчина, теперь уже справа. Он обходил меня. – Я просто хотел проверить то, что слышал о тебе.
– Например?
Молчание во тьме. Затем:
– Зажгите фонарь.
Я закрыл глаза и пригнул голову. Мигом позже звякнул кремень. Вскоре я уловил огонь свечи сквозь сомкнутые веки. Медленно разлепив их, я вбирал свет, сменивший ночное зрение, пока жжение не прошло.
Их было трое. В темноте мерещилось, что больше. Они обступили меня плотным треугольником.
Я почему-то ожидал, что нейяджинка окажется в черном, но все они были в одеждах насыщенного, чуть не мерцавшего цвета индиго. Двое носили куфии, а женщина, судя по контурам одеяния, предпочитала тугой тюрбан. Все прикрывали нижнюю часть лица свободными концами своих головных уборов. Ступни и кисти были обнажены, но обладали тем же глубоким, полуночно-лиловым оттенком, что и наряды. Краска или что-то другое?
Фигура передо мной присела на корточки. Одежда этого мужчины была роскошнее и в то же время более изношена, чем у других; поверх нее был накинут балахон из той же материи.
Он отвел свободный конец куфии, обнажив бесцветные рот и подбородок. Последний зарос грубой белой щетиной, и когда человек улыбнулся, я мигом представил себе скалящегося шакала. Косматые седые брови, тронутые синькой, нависали над темными очами в покрасневших глазницах.
– Я, разумеется, хотел выяснить, обладаешь ли ты темным видением, – сообщил он тем же тонким и скрипучим голосом, каким говорил на улице. – И можем ли мы похитить его у тебя.
21
– Похитить? – повторил я, невольно отпрянув.
Стоявшие за стариком нейяджины переступили с ноги на ногу, а сам он лишь шире осклабился в своей хищной улыбке.
– Ага, – кивнул он. – Значит, у тебя все же есть что-то ценное. Отрадно увериться.
Сукин…
– Да не волнуйся, – махнул рукой старый убийца. – Будь ты привилегированным или даже обычным джанийцем, я знал бы расклад и с чего начинать. И как закончить, если на то пошло. Но с имперцем? – Он покачал головой. – Не знаю, чем обернется.
– Я же тебе говорила, дедушка, – вмешалась Ариба. При свете
– Помолчи, детка, – ответил тот, не оборачиваясь. – Тебя взяли из одолжения. Дай взрослым поговорить.
Я посмотрел на нее. Мне было трудно считать ее «деткой» после того, что я наблюдал в туннеле – движения, повадку вообще и тембр голоса, не говоря об округлостях, которые я начал замечать под одеждой. Ей тоже, если судить по резко напрягшейся спине. Однако она отвела глаза и умолкла.
Престарелый убийца вздохнул и уселся на пятки.
– И все же, несмотря на дурные манеры, моя внучка права: ты обладаешь темным видением или чем-то подобным. Я сомневался, что такое возможно вне двора деспота, но… – Он обвел рукой помещение, обозначив следы нашей битвы на грязном полу. – Ты ведь не чародей? Это намного упростило бы дело.
– Нет, извини. Всего-навсего вор.
– А, хорошо.
– Ты учел возможность того, что мое «темное видение» может быть не тем, о чем ты думаешь? Что я могу быть просто большим молодцом?
Ариба фыркнула из-под тряпицы. Я пропустил это мимо ушей.
– Прошу покорно, – отозвался дед. – Не для того я спас тебя от людей Жирного Кресла, чтобы ты лгал. Мне известна разница между навыком и темным видением, и это видение у тебя есть, имперец.
Он постучал двумя пальцами под собственными глазами.
– А у тебя нет. Но ты умеешь от него прятаться. – Я посмотрел на женщину. – Не связано ли это с мерцанием ламп в винных погребах и ветром, которого никто не чувствует?
Хотя глаза расширились у нее, спросил дед:
– Что ты увидел?
– Мало ли. А что я был должен увидеть?
– Какая разница, если не сработало?
– Сдается мне, что вся эта встреча происходит из-за того, что не сработало, а потому да, разница есть.
Старик поднял руку, и нейяджин подал ему бурдюк с водой.
– Файзал, позаботься, чтобы нам не мешали, – велел старший.
Мужчина поклонился и вышел. Ариба со старым убийцей остались, где были.
Старик вынул пробку, глотнул и протянул бурдюк мне:
– Будешь?
Я хотел отказаться, но жажда пересилила. Я взял бурдюк, отпил. Вода почти обожгла и показалась небывалым блаженством.
Я вернул бурдюк, и старик приложился еще, потом вставил пробку.
– Насколько я могу судить, – произнес он, – ты не должен был видеть ничего. Или почти ничего.
– Что ты имеешь в виду?
– Как описать то, чего никогда не видел? – Старик повел плечом. – Нам известно лишь то, что колдовство, к которому мы прибегаем, обманывает всякое зрение – и обычное, и ночное, благодаря чему наша одежда работает еще лучше.