Клятва на стали
Шрифт:
– Прямо так и высматривают? – удивился я.
Мне казалось, что дело ограничится задержкой в воротах меж городскими кольцами или спросит случайный торговец да еще местный Крушак – лишь потому, что могли, но чтобы его выглядывали прохожие Светляки?
– Какова же награда за такого, как я, но без жетона?
– Не будь у тебя его и приведи я к тебе зеленых жакетов, катался бы как сыр в масле месяц, а то и больше, – улыбнулся оборванец.
Я осторожно проверил цепочку на прочность. Оборванец осклабился еще шире и зашагал вперед.
Когда мы достигли падишахских владений, пала черная
Огромные железные ворота, разукрашенные финифтью, перекрывали проем, который был больше всей гостиницы «Тень Ангела» с конюшнями заодно. С обеих сторон высились витые башенки, покрытые замысловатой резьбой. В пространство перед воротами выдавалось массивное наземное полукольцо из расцвеченного глазурованного кирпича, и красочные фрагменты складывались в изображение огромной птицы феникс – символа падишахского хозяйства. Блистательная стража в шелковых мундирах и тюрбанах с длинными перьями патрулировала ворота и башни, и факельный свет одинаково отражался от травленных кислотой наконечников копий и самоцветов в тюрбанных брошах.
Я избавился от оборванца, дав ему еще монету, и подошел к воротам. Скучавший начальник стражи – по крайней мере, я принял его за главного по серебряному кушаку и опалу с палец величиной в брошке – неспешно приблизился и изучил меня из-за расписного железного колибри.
– Я прибыл к секретарю Хирону.
– Поэт? – спросил он, оценив мой медальон.
– Актерская труппа.
Начальник указал подбородком через плечо:
– Кроме поэтов, все подопечные визиря идут через Собачьи ворота на западной стороне имения.
Мы, разумеется, находились на стороне восточной.
Он собрался уйти.
– Что, если бы я назвался поэтом? – спросил я.
Он повернулся, имея вид смиренный.
– Тогда я попросил бы тебя доказать это и что-нибудь сочинить прямо здесь. – Он взглянул на ворота. – Что-то об этом изображении. Замысловатое.
– А если бы мой стих не оправдал твоих ожиданий?
– Мы каждое утро смываем кровь с кирпичей.
Поход к Собачьим воротам занял еще полчаса. Я обнаружил, что они были названы в честь падишахских псарен, расположенных по соседству; еще потому, что собачники имели привычку бросать через стену объедки, из-за чего перед воротами образовался пятачок, который изобиловал уличными собаками, не говоря об их экскрементах.
Здешний страж без всякого повода держался чопорнее тех, что охраняли главные ворота. Впрочем, надзирая за собаками с их дерьмом, уцепишься за любое достоинство.
– Ты опоздал, – заявил он, взирая на меня сверху вниз. – Мне было велено ждать тебя в сумерках.
– А чем не сумерки? Просто приоделись потемнее.
Ни тени улыбки. Ладно. Можно и всерьез.
– Смотри, – произнес я, брыкаясь правым сапогом в попытке избавиться от особо упрямого куска собачьего дерьма. – Хирон желает меня видеть, так? Он велел мне явиться. Недвусмысленно. Если тебе охота доложить, что ты-то меня и завернул…
– Славный секретарь уже распорядился тебя не пускать.
– Что, правда? – Я оставил сапог в покое.
– Он не выносит опозданий. – Теперь страж решил-таки улыбнуться. – И нечистоплотности, – добавил
Я оценил часового, ворота, высоту стены. Пожалуй, могло получиться: он стоял достаточно близко, чтобы я сунул руку меж прутьев, схватил его и познакомил с моим кинжалом. Затем наверх через решетку. Рядом псарни, и шум, наверное, никого не привлечет. Дальше я двинусь в тени, захвачу слугу, приставлю клинок и велю показать логово Хирона.
Правда, я передумал. Соблазн выместить усталость и злость на Хироне и стражнике, вторгнуться в парк падишаха да еще замочить его человека был велик, но это только осложнило бы мою жизнь в Джане.
Хотя было бы здорово, черт возьми.
Я покачал головой. Ангелы свидетели, мне нужно было поспать.
– Ладно, – сдался я. – Тогда отдай то, что он передал, и я исчезну.
Опоздал я или нет, мне было трудно представить, чтобы Хирон бросил нас в гостинице на произвол судьбы: он сам сказал, что визирь отвечает за нас, покуда мы носим его жетоны. К тому же он обещал прислать ахрами.
Страж нахмурился и стронулся с места.
– Ты опаздываешь и хочешь подарков от секретаря? – Он крепче взялся за копье. – Убирайся отсюда.
Я ухватился за незатейливую металлоконструкцию Собачьих ворот и демонстративно почистил сапог о решетку. Страж потемнел лицом.
– В таком случае, передай секретарю мои извинения, – сказал я. – Доложи, что завтра я постараюсь быть вовремя.
– Я тебе не гонец, – окрысился страж. – Будь я проклят, если…
На сей раз я просунул руку, схватил его и подтянул достаточно близко, чтобы кинжал ткнулся в бок, – но не пронзил.
Я подался ближе, упершись острием ему в ребра сквозь хлопковый мундир и отметив, что охрану Собачьих ворот не одевали в шелка. В его дыхании улавливался запах ахрами – моего ахрами.
– Ты редкостная гнида и гад, – сообщил я сквозь прутья. – А ну-ка, где пакет, который Хирон передал вместе с сообщением для меня?
– Пакет? – произнес он с излишней поспешностью. – Я же сказал…
– Давай я тебе объясню, что будет дальше, – предложил я. – Либо ты отдаешь мне мое, либо я зову твоего командира. Тот роется в твоих пожитках. Находит деньги и что там еще передал Хирон. Может быть, он поверит тебе, а может быть – мне; плевать я хотел. Потому что в любом случае, когда кто-нибудь наконец приведет сюда секретаря – а так и будет, поскольку я буду орать, пока не сорву голос, и напомню о покровительстве визиря, – тебе уже станет не до меня, ты будешь отчитываться перед секретарем. – Я слегка надавил кинжалом. – Нравится?
В фонарном свете было видно, как краска сошла с его лица.
– Так я и думал, – сказал я и дернул за мундир, так что страж впечатался лбом в ограду. Железо глухо звякнуло, он хрюкнул. – Гони передачку от Хирона. – Я глянул на мои сапоги. – А пока ищешь, давай сюда кушак, мне было велено соблюдать чистоплотность.
20
Я покинул Собачьи ворота в час, когда ночь уже окутывала Старый Город. Светились фонари, пылали факелы, а джанийские Рты жонглировали крохотными радугами и предлагали свои чары прохожим, чтобы освещать дорогу.