Клятва ненависти

Джеймс Лайла

Мирай цокнула мне языком, ухмыляясь.

— Теперь ты задаешь хорошие вопросы.

Я немного посмеялась над ее злобным выражением лица. Она была маленькой сплетницей, а я пожирала каждую мелочь этой истории.

Мы обе наклонились вперед, словно делились секретом.

— Никто не знает, почему маркизы сменили имя на Роза-Мария. Никто не знает значения этого имени, что это было или кто это был. Но есть… слухи.

Я выгнула бровь, ожидая.

— До Арабеллы Маркиз был влюблен в другую даму. У него был короткий роман, но, к сожалению, он был помолвлен

с Арабеллой, и когда они поженились, дама покинула Маркиз, и именно тогда он решил поселиться на острове. Вдали от воспоминаний возлюбленной. Так вот, ходят слухи, что Роза-Мария была его любовницей.

Она откинулась назад, потирая подбородок пальцами.

— Но это все слухи. Никто не знает правды.

Мой желудок затрепетал, но в груди появилась резкая боль. Боль, которой раньше не было, но это было просто эхо моего собственного разбитого сердца.

— Если то, что ты говоришь, правда… должно быть, Арабелле было больно. Жить в тени любовницы мужа.

Я точно знала, на что это похоже.

— Говорят, что она была безумно влюблена в него, но бедняжка Арабелла закончила только отказом и нищетой. Она скончалась без любви и преданности мужа. Но это более трагично, чем это. История безответной любви, разбитого сердца, ревности и смерти.

Я откинулась на спинку стула, улыбаясь и восхитительно заинтригована.

— У нас есть вся ночь.

ГЛАВА 5

Джулианна

— Грейслин, нет! — Она попыталась схватить меня за руку, потянув за нее. Я крепче сжала руль. — Отпусти меня!

— Джулианна, помедленнее. Ты нас убьешь! — воскликнула она. — Пожалуйста, я не хочу умирать.

— Я еду медленно. — Я ухмыльнулась, держа ногу на педали газа.

Она схватилась за грудь, ее лицо покраснело.

— Джулианна, стой! Пожалуйста. Ты едешь слишком быстро.

Я рассмеялась, взглянув на нее, прежде чем обернуться на дорогу.

— Ты пьяна, — обвинила она, слезы текли по ее щекам.

Я пьяна? Я не знала…

В затылке раздалась глухая пульсация, похожая на низкий гул. Сбитая с толку, я один раз сильно моргнула, а потом… кромешная тьма.

Сцена исчезла, и теперь мы ехали по пустынной темной дороге. Мое сердце колотилось в груди.

Машина неустойчиво держалась под моими руками, я чувствовала, что теряю хватку, но почему-то не убирала ногу с педали газа. Моя нога была прикована к нему.

Мои губы разошлись, и я издала беззвучный крик. Стоп, сказала я себе. Остановись.

Мои легкие сжались, и я, казалось, задыхалась, мои руки были липкими и трясущимися.

— Я боюсь, — прошептала Грейслин.

— Я тоже, — сказала я.

Сначала я услышала ее крики.

Я вспомнила, как мое тело летело в воздухе, когда машина перевернулась – затем тишина.

Я врезалась в пустоту, прежде чем приземлиться обратно в настоящее. С сильным запахом крови в ноздри и жгучей болью, пробегающей по моему телу.

Столько агонии.

Я не чувствовала своих ног. Появилась настойчивая боль в затылке и звенело в ушах. Было эхо, но я не знала, откуда оно. Кровь хлынула у меня между ушами, а голова была тяжелой, а тело болталось вниз головой.

Моя кожа сгорела.

Агония разлилась по моим венам. Каждая клеточка моего тела словно была раздавлена призрачным весом.

Я не могу дышать.

Я не хочу умирать.

Я не могу дышать…

Это больно.

Я… не могу… дышать…

Мои глаза открылись, и первое, что я увидела, было ее лицо.

Ее окровавленное, изуродованное лицо, ее пустые глаза широко открыты.

Мое тело вздрогнуло, и я выпрямилась, в ушах звенело от криков. Громко и тоскливо. Я тряслась, хныкая, пока не поняла, что это были мои крики. Моя челюсть сжалась, а губы задрожали в попытке сдержать крик. Мои простыни были скручены вокруг лодыжек, пот пропитал мою ночную рубашку.

Ужас моего кошмара парализовал меня страхом и замешательством. Мое лицо и шея были словно оцарапаны, а кожа пылала, жгла и чувствовала чувствительность. Я знала, что это лишь призрачное эхо моей прошлой боли. Я помнила это так живо, что до сих пор ощущала это на своей плоти и костях.

Моя грудь напряглась.

Мое сердце болело, но это было почти как физический дискомфорт. Что-то осязаемое сжимало хрупкий орган.

Мое тело давно привыкло к боли. Я прожила с ней достаточно долго, чтобы теперь она была мне знакома; мы были лучшими друзьями, в конце концов. Боль и я — мы сошлись, связанные моим мучительным прошлым и грехами, которые я носила на своей плоти.

Я вытерла пот со лба и откинулась на подушки, но мое тело все еще трясло. Мой повторяющийся кошмар оставил горький привкус на языке, и желчь подступила к горлу, прежде чем я с большим трудом проглотила его.

Такая интерпретация аварии не имела для меня никакого смысла.

Я только помнила, что было до аварии, а что после? Мой разум опустел.

Я вспомнила, как планировала улизнуть, пойти на вечеринку. Я знала, что была за рулем машины, но не помнила, почему и как произошла авария. Все мои воспоминания перемешались. Каждый раз, когда мне снилась авария, это всегда была какая-то другая версия, пока она не приводила меня в бессмысленное замешательство.

Что было на самом деле… а что было всего лишь моим воображением?

Мой отец сказал, что я сбила оленя и, должно быть, запаниковала. Видимо, я ехала слишком быстро, намного превысив скорость… и когда я столкнулась с оленем, я не затормозила и в итоге свернула, из-за чего машина перевернулась.

Я провела рукой по лицу. В моей памяти был огромный пробел, и я была так потеряна. Я хотела точно вспомнить, что произошло той ночью, но после двух лет отсутствия я в конце концов сдалась.

Потому что, в конце концов, авария по-прежнему была моей виной.