Клятва
Шрифт:
– Нет! – выпалил я, делая попытку сползти с седла: лучше уж под копытами, чем…
Железная рука снова вцепилась мне в плечо, усаживая обратно.
– Умный пацан. Куда ты денешься!
Мы действительно приехали скоро. Неудивительно – конь летел так, что ветер в ушах свистел, а на глазах слёзы не высыхали. Я прижимался к самой шее, нюхал конский пот, и думал, что с человеком, который так загоняет коня, уж точно жить несладко.
Заводь оказалась замком, настоящим, крепким, неброским снаружи, но, как и костюм лорда, богатым. Витражные стёкла внутри, лестница из красивого скользкого камня с серыми прожилками, дверь из хорошего дерева, слуги в ливреях. Меня передали с рук на руки ключнице, пролаяли какой-то приказ на высоком мальтийском – и завертелось. Я всё выискивал, куда бы сунуться, чтобы пересидеть, да как бы отсюда сбежать потом – в подвал-то меня сразу почему-то не повели, а потащили в комнаты под крышей – по ещё одной скользкой, вычурной лестнице с узорчатыми, в виде растений и зверей, перилами. Я упирался, но слабо – меня и так мутило, еле стоять прямо мог. Кажется, в итоге какой-то горничной на руки и свалился, но уже в комнате. Меня быстро из плаща выудили, раздели, как куклу, покрутили и в громадную медную лохань, застеленную тканью, засунули. Вода пахла сладко, почти так же, как от лорда. На поверхности густо плавали розовые и жёлтые лепестки.
Я обалдел.
А потом меня тёрли чем-то мягким, скользким, пенистым и вонючим. Всего – и волосы тоже. Всё это ужасно щипало глаза и было жутко на вкус, когда заливалось в рот. А горничные в унисон возмущались, что, дескать, притащил господин заморыша-грязнулю, чего, спрашивается, ради?
Я вот стал догадываться, чего ради. Зачем моют, зачем на волосы всякую дрянь льют, зачем потом маслом трут. Моют и снова трут. У нас рассказывали про такое, шёпотом, по вечерам – что есть среди лордов мерзавцы, которые, презрев заповеди Великих Отца и Матери, пользуют не девушек, а мальчиков. И ещё что чем моложе мальчик, тем для лорда слаще.
Я прокрутил воспоминания лестницы, лучистого светом из громадных окон холла, пустых коридоров и решил, что на бордель из рассказов других мальчишек дом не похож. Значит, Сиятельство у меня будет, хм, один. Уже хорошо. Понятно теперь, почему и лордом быть предлагал. Чистоплюй. С сироткой не хочет, значит. Ла-а-адно. Сбегу точно. Ночью же сбегу хоть в бездну.
Под конец, когда я наглотался этой мыльной пахучей дряни по самые уши, меня всё-таки вытащили, вытерли чем-то очень мягким и принялись одевать. Много чего надевать лишнего, странного и, на мой взгляд, абсолютно ненужного. Ну зачем штаны под штаны, спрашивается? Или рубашку на рубашку, а сверху какую-то яркую удавку, а потом кафтан, как у того лорда, тоже не блескучий, но стоящий наверняка больше всего нашего приюта. И на ноги сначала натянули что-то тонкое – не портянки, а тоньше. Наступишь – расползётся. И как я ходить буду? Но, оказывается, ещё обувь причиталась. Не сапоги, а короче, но тоже кожаные и очень удобные, мягкие. «Вот за них спасибо, – думал я, – мне бежать будет легче в такой обувке. А кафтан этот идиотский я, пожалуй, потом продам. Главное, не продешевить. И жить потом припеваючи, пока не обустроюсь».
Комната, в которой меня на какое-то время оставили, находилась как раз над каким-то длинным зданием – крышу его хорошо было видать – и имела достаточно широкое для меня окно. Мне после мытья стало получше, и я уже начал примериваться, как отсюда вылезти. Уже и план придумал – по крыше во-о-о, к воротам. Вроде не высоко, если повезёт, даже не ушибусь... Но слишком долго возился с щеколдой – всё понять не мог, как эти чудные окна открываются, да и интересно было, почему стёкла стоят, а не вываливаются, ведь не за что вроде не держатся. Меня так и застали повисшим на открытой створке. Естественно, отвесили оплеуху и отволокли в другую комнату – этажом ниже. Больше моей, ярко освещённую, с узорчатым деревянным полом плитками, тремя цветастыми окнами, столом посередине и каким-то странными, но, как оказалось, удобными стульями. На один из таких стульев меня и впихнули – прямо напротив того лорда, что меня купил.
Лорд хмурился.
– Рэд, ты очень невежливо обращаешься с мои воспитанником, - сказал он лакею, всё ещё держащему меня за ухо.
– Простите, милорд. Но, кажется, он хотел сбежать.
Я, напрягшись, глянул на лорда – тот, прищурившись, ответил мне похожим взглядом.
– Сбежать – это плохо, - улыбнулся он, наконец – ласково так, как добрый дядюшка пред поркой племянника. – Сбежать у тебя, мальчик, не получится, - и махнул рукой, отпуская лакея.
В комнате мы были теперь одни. «Значит, сейчас начнётся», - решил я, торопливо озираясь.
Лорд с улыбкой наблюдал за мной. Я тоже на него глянул исподлобья и поймал ещё одну довольную улыбку. Потом смешок. «Весело ему, сволочи…»
Усмехаясь, лорд открыл круглую блестящую штуковину посреди стола, и меня обдало таким потрясающим ароматом, что живот свело от голода. Не сводя с меня глаз, лорд тем временем привстал – я вжался в стул – взял лежащий рядом со штукой нож и принялся сноровисто чикать эту… это… Мясо чьё-то, зажаренное аж до корочки, пряное, с травками каким-то, и даже, кажется дольками чего-то вроде яблока… Великая Матерь!
Лорд поймал мой взгляд, довольно хмыкнул и щедро наложил с десяток мелких кусков на круглую плоскую штуковину у меня под носом.
– Ешь. Ты же наверняка голоден, как волк.
Я покосился на мясо. На лорда. Снова на мясо. Как есть траванёт. Там, поди, травка из этих, тяжёленьких – наемся, потом двигаться не смогу, буду слюни пускать и блаженно щуриться, как уроды в Туманном притоне. Они уже и не люди давно, но за траву прибьют на месте и неважно кого.
Но жрать-то как хотелось!
– Ешь, не бойся, - повторил лорд, улыбаясь.
И я не выдержал: накинулся на мясо, засовывая в рот сразу по два-три куска – сколько влезало. О вилках и ножах я тогда, понятное дело, не знал. И о манерах – тоже.
Лорд знатно позабавился, глядя на меня. Хохотал до упаду.
– Запей, зверёныш! – и подвинул ко мне пузатый стакан, прозрачный с золотой окантовкой – в руки взять страшно, видно же – хрупкий. А в стакане плещется что-то ароматное и густо-красное.
– Разбавленное вино, не бойся, - сообщил лорд, когда я от глотка закашлялся – загорелось что-то в груди не на шутку. Точно траванул, мерзавец. – Сильно разбавленное, тебе и глотка бы хватило, чтобы напиться, а ты мне пьяный не нужен.
Не нужен? Почему не нужен?
Я снова закашлялся.
– Горько? – хмыкнул лорд.
– Ничего, привыкнешь.
Я с трудом, но половину выпил – мясо было солёным, да настолько вкусным, что я чуть язык не проглотил.
– Ну а теперь давай поговорим, - сказал лорд, отодвигая от меня плоскую круглую штуковину. – Для начала – моё имя: Джереми де Креси, ты можешь звать меня «лорд Джереми» или «милорд». Это понятно?
– Да, милорд, - отозвался я.
– Хорошо. С завтрашнего дня, после того, как тебя осмотрит врач, начнутся занятия. Тебя будут учить манерам, счёту, письму, танцам, езде верхом и фехтованию. Учиться будешь прилежно, если учителя на тебя пожалуются – накажу. Жить будешь здесь, в комнате, там, где ты окно чуть не выломал – да, я знаю, не удивляйся. Я знаю всё, что происходит в моём поместье, так что если попытаешься сбежать, зверёныш, твоя шкурка будет расплачиваться. Это понятно?
– Да, милорд, - моргая, отозвался я. Ближайшая свеча капала воском на серебряную чашечку подсвечника и дрожала, притягивая взгляд.
– Очень хорошо. Вопросы есть?
– Да, милорд, - машинально отозвался я.
Повисла пауза.
– Ну?
– нетерпеливо стукнул пальцами по столешнице лорд. – Задавай.
Я моргнул. Ещё одна мутная капля поползла вниз…
– Зачем я вам, милорд?
– Я же уже говорил, - явно начиная раздражаться, отозвался лорд. – Я буду делать из тебя человека, а не приютского заморыша. Лорда.