Клыкастые страсти
Шрифт:
Было ясно и так, что людям не победить. Одного Карла с лихвой хватило бы на десяток солдат. А ведь были еще и оборотни, да и другие вампиры. Одна Лизетта стоила в ближнем бою сотни человек.
Рядом внезапно оказалась Джулия. Лицо вымазано кровью.
— Даниэль, осторожно!
Одним сильным ударом она свалила уже замахнувшегося солдата.
Даниэль подхватил на руки тело
— Кто это?
— Мой брат. Джу… я должен похоронить его, сам, чтобы Лизетта до него не добралась…
Джулии не надо было объяснять. Она тоже понимала, что Лизетта просто прикажет скинуть трупы куда-нибудь в реку. Или вообще, выкинуть в канаву. Даниэль не мог поступить так с братом.
Она ловко отмахнулась палашом от очередного нападающего. — иди скорее. Я прикрою.
Даниэль кивнул — и двинулся к выходу. Джулия мелькала рядом, отбивая удары, иногда сбивая людей с ног сильными ударами…
Антуан был похоронен недалеко от замка. За замковой часовней.
Вампиру было физически больно подходить к святому месту, но для брата он был согласен вытерпеть и не такое.
Там же, на могиле брата, он поклялся, что не совершит самоубийства. Даниэль посчитал, что это будет предательством по отношению к памяти брата. Именно в память об Антуане он обещал себе жить — и рисовать. Он сдержал свое обещание. И каждая его картина была — памятью.
Потом от Лизетты ему досталось за уход с поля боя. Джулии тоже. Антуан лежал в могиле, на которой не было даже креста. Из замка им пришлось уехать, пока не пришли еще охотники на вампиров.
Даниэль остался жить. Он ездил по миру, рисовал, дарил свои картины, потом Лизетта, оказавшаяся Елизаветой, создала свое гнездо и призвала его в Россию. Так начались сорок лет ада.
Даниэль хотел было убить себя. Но каждый раз вспоминал Антуана и его смерть. И каждый раз думал: «Еще немного. Я еще так мало сделал для него. Я не хочу, чтобы его смерть была напрасной».
Встреча со смешной человеческой девчонкой стала радостью. Юля. Почти как когда-то Джулия. Такая же гордая, такая же хрупкая, так же прикрывающая его от чужого зла…
Даниэль не оправдывал себя. Сначала — он смотрел на нее, как на ключ к свободе. Даниэль понял, что благодаря ей он может получить свободу и опять ездить по миру. Теперь ему станет доступно намного больше. В мире так много красоты, которая ждет, чтобы ее показали людям…
А потом…
Потом, когда он поставил Первую Печать, он каким-то образом заглянул в
Впервые в смерти он захотел жить. И — не вышло.
Зато вышло другое.
Даниэль ушел навсегда.
Но искра его таланта осталась в Юле. Если он хоть немного знал свою любимую, она сумеет разжечь из нее пламя.
Тогда получится, что и он, и Антуан ушли не напрасно…
— Юля!!! Ты проснешься — или нет, поганка!?
Валентин?
Я открыла глаза и потянулась. Это действительно был Валентин. И он пытался растрясти меня на вытянутых руках.
— Эй, я тебе что — бутылка с ряженкой?
— Ты — хуже, — в голосе оборотня слышалась глубокая убежденность.
— А раз хуже, тем более лапы прочь. Что — уже и поспать нельзя!? Гады!
Просыпаться резко не хотелось. Чего там хорошего? Сплошные проблемы. Но разве от оборотней так легко отделаешься?
— Сама такая и собака твоя такая. Имей совесть! Ребята уж полчаса, как тебя довезли, а ты все дрыхнешь.
— Я видела чудесный сон.
— Какой?
— Неважно.
— Понятно. Эротика с Мечиславом в главной роли.
— Не угадал.
— Состав участников или содержание?
Я попыталась пнуть вредного оборотня ногой. Ага, счазззз. Этот нахал держал меня на вытянутых руках. Потом поставил на снег и отскочил.
— Смилуйся, государыня крыска! Идем, а? У меня уже задница замерзла, а превращаться я пока не рискнул. Начну тебя будить в шкуре — и не удержусь, откушу кусочек.
— Зубы вырву.
— Ну так и я о том же. Рисковать не хотелось. Идем, а?
Я огляделась по сторонам. Мы стояли на лесной дорожке. Рядом стояли Лешка с Таней.
— А где все?
— На поляне. Не на дороге же это делать. И потом, у нас сегодня не только радостное, но и печальное событие.
— Чего?
Ничего не понимаю. О чем он говорит? Что — печальное? Что — радостное?
Валентин заметил мое недоумение и соизволил пояснить.
— Сегодня мы приобретаем нового члена стаи, — Таня непроизвольно фыркнула, что с ребенка взять. Ну, стаи, ну член. Все не аппендикс. — И в то же время сегодня у нас серьезная трагедия.
— Какая? Кто-то болен? Ранен? Что случилось?
Я спрашивала не из любопытства. А вдруг я смогу помочь?
— Настя беременна. Пятый месяц.
— Радоваться надо, — пожала я плечами. — А что тут может быть печального?
— А то. Радоваться тут нечему, — Таня вдруг стала необыкновенно серьезной. — Юля, по-чему оборотни заразны?
Я потрясла головой.
— А кто его знает? Почему?
— Потому что другим способом мы размножаться не можем.
— ???
Ничего не понимаю. У них что — поголовная стерильность и импотенция? Да вроде как нет? А что тогда? Что не фригидность — это точно.