Клыки на погонах
Шрифт:
— Мы никого не лишаем жизни без надобности. Лично я не убил ни одного, — успокаиваю короля. — Разве что кроме типа, который не совсем попал в ров…
— Да он точно умер — в такую кашу превратился, — Эквитей злится. — Моя воля — казнил бы вас!
Э, совсем старик совесть потерял. Мы его город стараемся вернуть ему же, а он тут когти показывает.
— Этого бы не случилось, — миролюбиво говорит Наследиев, — если бы некоторые правители думали головой, а не ягодичными мышцами.
— Что? — Эквитей в негодовании. Но его лицо под
— Если бы вы подпустили зверей к городу и спокойно истратили запасы стрел на звериные шкуры, — поясняет Ходжа, — до такого бы не дошло.
— Но ведь я…
— Показали молодецкую удаль. Сгубили кучу народа и теперь пытаетесь отыграться на ни в чем не виноватых пришельцах.
— И…
— Теперь не критикуйте наши методы! — отрезает Наследиев.
Вот это молоток! Мне бы научиться так легко успокаивать народ и решать конфликты. Надеюсь, смогу дожить до возраста лисоборотня. Каким же тогда командиром я стану!
Пристыженный Эквитей замолкает и шагает вперед.
— Стоп, — окликаю его. — Вы куда?
— В свой дворец, — он отвечает с таким видом, будто перед ним не хват-майор, а обитатель заведения для душевнобольных. — Прикажу повесить мятежников во главе с рыцарем Гертом, отужинаю и лягу спать.
Сказано это удивительно будничным тоном. Словно бы кроме еды и сна монарх каждый день занимается составлением графика работы виселицы.
— Во дворец мы пойдем, но не в таком виде.
— Это как? — не понимает король.
А мы уже снимаем с него корону и золоченый шлем. Превратившийся в тряпье плащ летит в ров, украшенная резными лилиями кираса следует за ней. Монарх протестует недолго — все же не дурак, много прожил.
Одеваем Эквитея в доспехи обычного рыцаря. Могли бы нарядить его лучником, но, боюсь, как бы в драке не повредили бедного правителя. А то ведь еще придется разбираться с неизвестной магией, берущей в нем начало. Предполагаю, исследовать хладный труп будет не слишком удобно. Еще, чего доброго, колдовство Творцов улетучится после его смерти.
Набрасываем на себя плащи защитников. Нам доспехи без надобности. До тех пор, пока здешние обитатели не пронюхали про серебро. Судя по всему, в этом мире никакие оборотни не водятся. Также король не имеет понятия о вампирах. Не Отражение, а настоящий рай! Если бы еще солнце не бушевало.
Мы решаем, что двигаться в открытую — не самая лучшая идея. Пьяный народ несомненно сейчас очень любит своего покровителя. Но могут и за покойника принять. А погибнуть от рук перепуганной толпы нам не слишком улыбается. В любом случае среди празднующих найдется не один плохой человек, которому Эквитей когда-то перешел дорогу. М-да, править людьми — неблагодарная профессия. Хотя, лично я бы, наверное, не отказался. Хват-генералиссимуса Зубарева народ обожал бы безумно. Но кто же меня к престолу пустит? Мелкого оперативника… Эх, хваленое самолюбие оборотней…
Обуреваемый думами, какой бы из меня получился Мэр, вместо смертоборотня Дамнтудеса, я двигаюсь следом за королем.
Очень сыро. Камень под ногами влажен от ночного тумана. На фундаментах и стенах многих домов произрастает чернеющий мох. Окошки в домах похожи на бойницы. И понятно почему — солнечного света здесь много не увидишь. Уж тем более не пустишь его в жилище. Строения плотно прижаты друг к другу. Крыши нависают над нашими головами, не оставляя ни малейшего просвета для неба.
— Очень удобно, — поясняет король. Он кивает на сомкнутые в одно целое крыши. — Когда под стенами враг открывает стрельбу, ни один снаряд не упадет на мирных жителей.
Киваю в ответ. Действительно мудро придумано. Не то, что у нас. Когда на Валибур накатывает очередная армия объединенных сил Хаоса и Дальних Кругов, на улицу хоть не выходи. Обязательно напорешься на огненный булыжник или на десант демонов-истребителей. Интересно, а король знает о существовании магических баллист или онагров?
Мы крадемся узенькими улочками, старательно избегая площади перед дворцом. Затхлый воздух столицы омерзительно воняет. Размышляю над тем, что мозоли Эквитея пахнут не настолько плохо. Здесь есть вонища и погаже. Вон, аборигены фекалии выбрасывают прямо во двор. Вперемешку с остатками пищи, картофельными отрубями и рыбьей чешуей это выглядит ободряюще.
— Когда-нибудь разбогатею и открою здесь курорт, — сипит Ходжа. Он изо всех сил сжимает нос. Его глаза залиты слезами — здешнюю мостовую покрывает довольно едкая субстанция.
— С ума сошел?
Подозреваю, что этот запах очень неблагоприятно повлиял на моего подчиненного.
— Почему же? Да народ кучу денег будет платить, чтобы здесь оказаться!
Я молчу и думаю о том, как бы проверить у Наследиева температуру.
— Пятиминутная прогулка сими грязными улочками, — хрипит Ходжа, — и проходит любой насморк! Любой гайморит! И, есть мысль, даже астматические заболевания.
— Лучше думай на тему оперативного задания, — ворчу на него.
Я уверен, что из подчиненного не получится доктор. Первый же пациент после такого "лечения" удавит его своими собственными руками. Если переживет, конечно, подобную процедуру.
— Дышите ртом — так легче, — советует король.
Он ступает себе вперед, гордо задрав голову. Ему хорошо — всю жизнь провел в этих местах.
Когда мы проходим вблизи площади, Эквитей напрягается. Я догадываюсь, что творится в душе монарха.
Вернулся в родной город, свои владения, и тут — на тебе. Никто не ждет, тебя уже похоронили. Мало того, некоторые умники платят деньги страже, чтобы предположение о мертвом короле оставалось правдивым. На тебя нападают твои же подданные.