Клыки на погонах

Михальчук Владимир

— Что такое? — недовольно спросила Хатланиэлла. — Почему молчим?

Она опять закрыла глаза и прислушалась.

Ее сознание соединилось с мыслями груши. Королева отчетливо почувствовала, как под медлительными клеточками коры бегут юркие соки жизни. От трепещущих под ветром деток-листочков, собирающих энергию у неба и солнца, по стволу струилась дикая мощь природы. Медлительная, словно оборот планеты. Растение собиралось с мыслями, но общаться не хотело.

— Я жду.

"Тишина".

— Ты ведь знаешь, что я могу с тобой сделать, жалкий корнеплод?

"Легкий

смешок, будто бы ветер играет листьями".

— В моих силах испить всю твою жизнь.

"Скоро конец, — сообщило дерево. — Этот мир погибнет, как и все его жители. Я ничем не помогу тебе, ведьма".

В бессильной ярости леди ударила кулаком в ствол. Костяшки пальцев соприкоснулись с шершавой корой и кожа треснула. Брызнула королевская кровь, смешавшись с бурыми пятнами чужой крови.

— Демонские силы! — прокляла Хатланиэлла и облизнула разбитый кулак. — Ты доигралось, жалкое деревце!

Она обхватила грушу обеими руками и широко раскрыла рот. Короткое заклинание, и губы женщины прикоснулись к сероватой коре. Белоснежные зубки почувствовали твердость дерева.

"Я все равно ничего не скажу тебе, ведьма".

"Придется найти другого помощника, деревяшка".

По зубам пробежал поток Жизни, энергия хлынула в горло.

Леди Хатли пила неспешно, смаковала живительные соки вековой груши. Кора под руками трескалась, дерево сохло на глазах.

Не прошло и нескольких минут, как листья пожелтели. Ветки опустились вниз, ядовито-желтые плоды сжались в сморщенные комки. Только одна большая груша не утратила сок. Она одиноко покачивалась на верхней ветке, будто символ последнего дыхания бедного дерева.

Хатланиэлла словно помолодела. Довольно отрыгнув, королева отстранилась от растения. Она провела ладонями по высокой груди, похлопала себя по животу. Затем уперла руки в боки и насмешливо обратилась к убитому созданию природы.

— А ведь если бы показало мне, что здесь произошло, я бы выпила только половину.

И тут на королеву накатило. Вернулся Маятник заклинания, ранее замедлившего время для колдуньи. Теперь же ведьма резко замерла с приоткрытым ртом и приподнятой к верхушке дерева головой. Противодействие колдовскому ускорению сковало ее мышцы, затормозило мысли и рефлексы. Над головой со свистом пронесся ветер, тучи в мигающем небе заскользили так быстро, что в глазах зарябило. Леди так и осталась стоять, с руками в боки и приподнятым подбородком. В небесной вышине рывками катилось сумасшедшее светило. Близился вечер.

Ветки умирающего дерева трепыхались над королевой, словно шаман, ярящийся над жертвой. Налитый соком плод, последняя капелька жизни, вертелся на черенке, ласково обтекаемый ветрами. Протяжно скрипел мертвеющий ствол.

"Поделом тебе, ведьма, — деревянный смех".

— Че-е-е-е-го-о-о? — спросила приторможенная колдунья, скованная Маятником.

Груша сорвалась беззвучно. Покачнулась сухая ветка, лопнул черенок. Желтобокий снаряд ухнул вниз, прямо на похолодевшую Хатланиэллу. Королева начала закрывать глаза, но не успела.

— У-у-уп, — раздалось под вечерним небом. — Ляп!

Сверкнув под солнцем, плод со всего маху угостил леди Хатли по королевскому лбу.

Ведьма покачнулась и завалилась на спину.

На голову будто опустилась большущая дубина. Да что там дубина! Казалось, само дерево грохнулось на несчастную колдунью. Голова вспыхнула глухой болью, в глазах потемнело. Волосы сделались липкими, в бровях запутались мелкие сгустки мякоти. Глаза и ноздри залило соком, горло скрутило от спазмов. Дышать стало невозможно.

"Умираю, — забилось в истерике сознание".

Легкие попытались вобрать хоть малый глоточек живительного воздуха. Рот оказался забит мерзкой сладковатой субстанцией.

Сверху глумливо шелестела крона мертвого дерева. Спятившее светило как ни в чем не бывало прыгало по небосводу.

Трава вокруг груши вскипела. Желая отомстить, дерево отпустило часть корней. Другие корни оно выдвинуло из-под земли и оттолкнулось ими от разрытого грунта. Старенькая груша вырвалась из своей обители и заваливалась на королеву.

"Мамочка! — мысленно завизжала Хатланиэлла".

— М-м-м-м-м, — получилось у нее, — м-м-а-а-а-а…

В замедленном состоянии ведьма наблюдала, как объемистый ствол убитого ею дерева наклоняется вниз. Вокруг стрелами посыпались высохшие плоды и листья.

Сил, чтобы зажмуриться, не нашлось.

Дерево наклонялось все ниже.

И тут Маятник перестал действовать. Время замедлило свой бег в сознании леди Хатли. Женщина вновь ощутила свое тело.

Из последних сил она перекатилась на бок. Груша рухнула наземь как раз в том месте, где миг назад лежала королева.

— Лучше убивать людей, — выдохнула колдунья, силясь подняться на ноги. — Деревяшки уж больно мстительны. Но какие же минуты я пережила…

Она на собственной шкуре прочувствовала, что не надо портить природу.

Усевшись на заваленную грушу, Хатланиэлла отплевалась и привела себя в порядок. Насколько позволили дрожащие пальцы, вычесала липкие остатки из волос. Отерла лицо надушенным платком. Глубоко вздохнула и сконцентрировалась.

"Где ты, колечко, где?

Куда мышехвостик пропал?

Неужто погиб ты в беде,

Рункура малыш не сыскал?"

Мышехвост не ответил на зов. Ментальную связь колдуньи с кольцом ограничивал час пешего хода, или тримпл. [21] Королева не верила, что волшебная вещица может быть уничтожена. Уж очень мало людей в этом мире могли развоплотить подобное творение колдовства.

— Земляки, — Хатланиэлла говорила о варварах, — вероятно, отошли к ставке Кутлу-Катла. Здесь произошло сражение?

Только теперь она заметила, что в кустах валялись бесхозные мешки с провизией. Рядом темнели черепки от разбитых кувшинов. Земля в том месте пропиталась терпким запахом вина. Чуть подальше бесформенными грудами покоились четверо симиминийцев.

21

Тримпл — мера длины в Преогаре и близлежащих королевствах. Равняется семистам шагов. Иготримпл, или час езды на лошади — шесть тримплов.