Ключ к волшебной горе
Шрифт:
– И что с ней произошло? – спросила Полина.
Хирург пояснил:
– Роды прошли успешно и абсолютно без осложнений, на свет появился семимесячный мальчик. В прошлом году он пошел в школу...
– А его мать, доктор Кронбоу, какова ее судьба?
Тот отвел глаза и ответил:
– Ее родные приняли решение отключить все аппараты. Не было смысла больше мучить ее.
Отключить все аппараты! Вот к чему клонит доктор Кронбоу! Но разве сможет она принять это страшное решение – убить Кэтрин? Боже, ведь когда-то подобная судьба постигла ее мать. Почему все повторяется?
Кэтрин
В восемь часов пять минут появился улыбающийся доктор Кронбоу.
– Мои поздравления, миссис Трбоевич, вы стали бабушкой в четвертый раз. На свет появилась девочка – вес три килограмма восемьсот сорок граммов, рост пятьдесят три сантиметра. Здоровый и крепкий ребенок!
– А Кэтрин? – спросила Полина.
Врач проинформировал:
– Ваша дочь в полном порядке.
Все прошло на редкость удачно: никаких осложнений...
Полине разрешили взглянуть на внучку. Однако ее занимали совсем другие мысли. Неделю спустя доктор Кронбоу снова завел с ней разговор:
– Миссис Трбоевич, вы должны принять решение. Вы – единственная родственница миссис Фицджеральд. Я понимаю ваши сомнения и сам бы никогда не хотел оказаться на вашем месте. Однако поверьте мне: Кэтрин никогда не станет прежней.
– Вы предлагаете... – начала Полина и зарыдала. – Кэтрин, о Кэтрин!
Доктор Кронбоу участливо посмотрел на нее и снял усталым жестом очки:
– Я могу только рекомендовать, миссис Трбоевич. Все зависит от вас. Состояние вашей дочери пока что стабильное, однако появились кое-какие тревожащие симптомы. К сожалению, должен сказать, что рано или поздно она... она скончается. И мы ничем не сможем помочь ей. Так что решайте сами!
Как это просто – решайте сами! Полина покинула кабинет главного врача и зашла в небольшую капеллу. Пощелкивая, оплавлялись свечи, в церквушке было спокойно и... жутко. Полина присела на скамью. Что же ей делать?
Она потеряла Кэтрин, но зато у нее есть два внука и две внучки. Младшую она нарекла Алексой – в честь мужа Кэтрин. А вот что будет с самой Кэтрин?
Через час она появилась в кабинете доктора Кронбоу. Полина сказала:
– Я приняла решение. Дайте мне еще несколько минут. Я должна... попрощаться с ней. А потом отключите аппараты.
Ее оставили наедине с Кэтрин. Полина взяла руку дочери и поцеловала ее. Лицо Кэтрин заострилось, под глазами залегли темные тени, на лбу выступил пот. Значит, дело в любом случае движется к естественному концу. Отчего все в жизни так несправедливо – на месте Кэтрин должна была оказаться я! Я достаточно пожила на этом свете. О Боже! Дай ей жизнь – у нее же четверо детей. Забери меня вместо нее!
Полина провела по лицу Кэтрин рукой. Значит, так тому и быть... Теряя, мы обретаем... Она потеряла дочь, но получила внучку. Но почему мы должны постоянно терять, чтобы получить что-то взамен? Кто изобрел это страшное и несправедливое правило?
Разве милосердный Бог, который создал людей по образу и подобию своему, может бесстрастно наблюдать за их мучениями и страданиями? Если он сам страдал на земле, будучи человеком, то почему обрекает на это чад возлюбленных своих?
– Или никакого Бога и нет? – сказала Кэтрин и посмотрела в окно: стояла типичная нью-йоркская зима – дождь, смешанный со снегом, падал на огромный город, погребая под собой как праведников, так и грешников.
Ответа не было.
CXLVII
Появился доктор Кронбоу и его ассистенты. Врач вопросительно посмотрел на Полину.
– Еще одну минуту, прошу вас! – в отчаянии произнесла она.
Еще минуту... Если бы могла, она попросила еще несколько лет... Кэтрин так молода... Теряя, мы обретаем... Времени нет... нет... нет...
Полина вскрикнула: по щеке Кэтрин прокатилась чистая и нежная слезинка.
– Она меня понимает, она слышит меня! – простонала Полина. – Доктор, прошу вас, сделайте же что-нибудь!
Врач мягко отстранил ее от Кэтрин и сказал:
– Миссис Трбоевич, поверьте мне, такое бывает. Но это не значит, что миссис Фицджеральд слышит или понимает нас.
Полина настояла на том, чтобы присутствовать при отключении аппаратов. Доктор Кронбоу посмотрел на часы. Было двадцать второе января, пятнадцать часов сорок четыре минут.
Пискнув и мигнув, аппараты смолкли. Полина смотрела на Кэтрин. Ей показалось, что веки у той затрепетали. Полина снова закричала. Доктор Кронбоу покачал головой.
Тонкие зеленые волны, бежавшие по кардиомонитору, сменились ровной горизонтальной полосой. Полина взяла Кэтрин за руку. Ее дочь умерла. Жизнь так похожа на смерть – или смерть неотличима от жизни. Всего одно мгновение – и все закончено. Все закончено, закончено, за-кон-че-но!!!
– Время смерти... – услышала она неизбежный приговор. Полина поцеловала Кэтрин и вышла из палаты. Она чувствовала себя отвратительно. Только что она убила собственную дочь. Это можно назвать гуманным поступком, но сути не меняет – она убила Кэтрин...
Или спасла?
Кэтрин похоронили на небольшом провинциальном кладбище. Натиск репортеров был ошеломляющим, однако Полина добилась того, чтобы писак не подпускали к ее особняку и кладбищу ближе чем на сто метров. И все равно она слышала щелчки фотоаппаратов, жужжание камер и крики журналистов, когда под проливным январским дождем сопровождала гроб с телом Кэтрин к месту ее последнего упокоения.
От Фицджеральдов появились две младших сестры Алека. Тетки равнодушно посмотрели на своих племянников и племянниц. После смерти Патрика клан был занят дележом наследства и подготовкой политической карьеры Майкла, второго по старшинству брата. Он заявил, что выставляет свою кандидатуру на пост сенатора от штата Нью-Йорк и намерен продолжить дело Алека. Эта возня была неприятна Полине: Фицджеральды не оставили детям Алека и Кэтрин ничего. Полина приняла решение, что воспитает детей сама – им не понадобятся деньги клана, у нее самой достаточно средств.