Ключ к загадке

Константинов Алексей Федорович

Юн оторвал взгляд от колонны и увидел то, что искал. Несколько ступенек вели прямо к постаменту, на который падал один единственный луч света. Юн поднялся по ступенькам и начал осматривать его. Никаких узоров или орнаментов - голый камень, в центре небольшое отверстие для того квадратного предмета, который изображен на рисунке. Юн прикоснулся к отверстию и буквально почувствовал, как сила вливается в него. Торжество жизни и правды - вот что было здесь заключено, вот ради чего воздвигался этот храм. Он построен ни для богов, его предназначение - давать надежду людям. Теперь Юн вспомнил почти все, но это уже ничего не значило. Это место - средоточие великой силы, те люди, которые вынудили его бежать сюда, опасны, они не должны найти этого места, иначе его сила, призванная помогать, будет

использоваться для причинения боли и страданий. В иероглифах, что изображены на стенах, кроется знание сотен поколений, тайное знание, которое могло стать оружием в руках плохих людей. Но самое важное - это маленький квадратный предмет, который следовало установить на постаменте. И сделать это должен человек подготовленный, ответственный, способный следовать правилам, которые передал Юну его отец. А пока необходимо сохранить это место в тайне, не позволить преследовавшим китайцем в туннелях людям его обнаружить. Юн попятился назад, не отрывая своего взгляда от постамента, а потом развернулся и вовсе побежал. Как можно скорее увести врагов подальше от этого места, не позволить им пробраться сюда. Отец учил, что они, возможно, единственные, кому известно о существовании храма и тайну эту нужно хранить для одного человека, которому когда-то помог его отец. Фамилия этого человека Недвед. И Юн, постарается ее сохранить, сделает всё, что в его силах. Китаец выбежал из храма, быстро добрался до подземелья и спустился вниз.

2

Лето 1922 года. Тибет.

Трясущейся рукой Луи Бюстьен копался у себя в кармане, выгребая остатки мелочи, с содроганием вспоминая, как он попал в этот переплет. Все началось еще во Франции, когда он попытался сбыть купленную у русского купца шкатулку втридорога. Не смотря на то, что вещь действительно старая, покупателя так и не нашлось. Все возмущались, что платить такие деньги за шкатулку, ни возраст которой, ни антикварную ценность никто не устанавливал, не готовы. Бюстьен шел на ухищрения, но следуя своим принципам никогда не врать, так и не сумел продать ее даже со скидкой. Слух о том, что француз хочет избавиться от ларца, быстро расползлась, коллекционеры заподозрили неладное, потому их не устроила даже цена со скидкой.

Бюстьен уже готовился продать ларец со смешной наценкой в сто процентов, когда начали происходить странные события. Порой ему казалось, что мир теряет краски и замирает, стал слышаться тихий щелчок, который (он готов был поклясться в этом) издавал механизм шкатулки. Наконец, к нему стала приходить странная покупательница, женщина почтенного возраста, абсолютно не следившая за тенденциями в мире моды и оттого порой выглядевшая нелепо. Удивительно, но обычно когда она приходила в магазин, улицы отчего-то пустели, других посетителей не было. Но самое странное - однажды Бюстьен отругал мальчишку, приносившего газеты и почту за то, что тот перестал справляться со своими обязанностями и все время опаздывал.

– Но мсье, я приходил в привычное для вас время, но вас не было на месте, - ответил мальчик на упрек.
– Я звал вас, но никто не отклкнулся. А оставить посылку на столе не мог, вы должны были заплатить за нее и расписаться, потому пришлось прийти к вам снова, вечером.

– Быть такого не может, я ни на секунду не уходил с места. Иди отсюда, маленький лжец!
– Бюстьен разозлился, но впоследствии, поразмыслив над словами мальчика, вспомнил, что тот должен был прийти в час, когда загадочная посетительница беседовала с Луи по поводу товаров. Выходит, всякий раз, когда покупательница приходила к нему в магазин, не прохожие пропадали с улиц, а Луи пропадал из магазина!

Любой другой на месте антиквара решил бы, что сходит с ума, но Бюстьен был уверен в своем психическом здоровье. Потому когда в следующий раз пришла та женщина, заговорил с ней напрямую. Она расхохоталась:

–

Я уже устала ждать, когда же ты наконец догадаешься, - перейдя на ты, заявила женщина.

Она рассказала ему удивительные вещи о шкатулке, пообещала помочь найти место, в котором шкатулка способно выполнить любое его желание. Для этого нужно было бросить все и ехать в Тибет. Бюстьен поверил ей не сразу, но с того дня стал ощущать странную тягу к шкатулке. Передумал продавать ее, вечерами мог сидеть с вещицей и рассматривать незамысловатый узор, гадая, для чего же предназначен ларец. Все больше склоняясь к тому, что нужно ехать в Тибет, он не мог просто так бросить семью, потому с нетерпением ждал момента, когда Жак станет достаточно взрослым для обучение в закрытом пансионе. Когда мальчишке исполнилось семь, Луи отправил того на учебу, оставил магазин на отца, выписал некоторую сумму жене для содержания сына, сам отправился в Тибет.

С того дня и по сегодняшний он жил словно бы во сне, не до конца осознавая реальность происходящего. Мир сжался до размеров шкатулочного коробка. Не считаясь ни с какими тратами, Бюстьен двигался по направлению к цели - системе пещер, ведущих к заветному месту. Он осознавал, что помешан на безделушке, но ничего со своим помешательством поделать не мог.

Пока не очутился в одной забегаловке на краю мира, где во время трапезы его зазвали за карточный стол. По-прежнему пребывая в состоянии полудремы, он на автомате согласился, не понимая с кем садится за стол. То были отъявленные мошенники, не гнушавшиеся никакими методами получения долга с проигравшего. А с учетом того, что побеждали они всегда, Решившегося играть с ними за одним столом ждали серьезные неприятности. По несчастному стечению обстоятельств оказавшись в том же самом богом забытом кабаке, они обратили внимание на прилично одетого француза.

Именно игра возвратила Бюстьена к жизни. Стремительно расставаясь со своими деньгами, он вдруг осознал, что после поражения в этой раздаче платить ему будет просто нечем.

– Они требуют деньги, - заявил порядком напуганный провожатый, которого нанял Луи.
– Я же говорил - нужно уходить, - заметил он.

Высыпав оставшуюся мелочь, Бюстьен со страхом в глазах посмотрел на партнеров по игре.

– Говорят, этого недостаточно, - заявил провожатый, вставший со своего места.

– Вот, возьмите это, загоревшись надеждой, Бюстьен достал из стоявшего у него в ногах рюкзака шкатулку.
– Бесценная вещь. Объясни им, она стоит кучи денег.

– Им не понравится, - заявил провожатый, с опаской поглядывая на игроков. Это были последние слова, которые Луи услышал от него. Осознав, что благополучного исхода в данной ситуации быть не может, он рванул к двери и был таков. Бандиты подскочили, выбросили в угол комнаты шкатулку, перевернули стол. Они набросились на Бюстьена, один из них достал нож, стал бормотать что-то на неизвестном Луи языке.

Француз не знал, как быть и что делать, понимал, что ценой игры, в которую он опрометчиво вступил, может стать его жизнь.

"Или свобода", - подумал он, вспомнив о рабах, торговля которыми открыто велась на дорогах Тибета.

До смерти напуганный он пытался бормотать что-то в ответ на угрозы тибетцев, но они не стали его слушать, принялись избивать. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы в дело не вмешался китаец, появившийся неизвестно откуда. Он уверенно начал переговариваться с бандитами, его слова возымели действие - Бюстьена отпустили, разошлись.

– Все хорошо?
– на сносном английском спросил китаец Бюстьена.

– Кто вы? Что вы им сказали?
– вместо ответа спросил обнадеженный Бюстьен.

– Меня зовут Линь Ганг, я хочу вам помочь. Сказал, что вы иностранец, следом за вами идет экспедиция, вас будут искать и из-за этого у них могут возникнуть проблемы.

Тибетцы, обыгравшие француза, что-то стали активно объяснять Линю. Тот отмахнулся.

– Требуют денег прямо сейчас.

– Но я отдал им все, что было!

– Не волнуйтесь, сейчас я улажу этот вопрос.

Он подошел к одному из тибетцев, отвел в сторону и принялся что-то нашептывать на ухо. Двое других стояли и громко сопя мерили оставашегося у стены Бюстьена недобрыми взглядами.