Ключ от стены
Шрифт:
– Ну, располагайтесь, цыпочки. Приятно было познакомиться.
Он еще раз широко ухмыльнулся и скрылся за дверью. В замочной скважине дважды повернулся ключ. Девушки остались одни.
За аркой оказалась подвальная комната. Переступив порог, подруги робко осмотрелись. Круглый столик на изогнутых ножках, накрытый потертой скатертью. Два мягких стула с изящными подлокотниками и низкой спинкой. Широкий диван, обтянутый потускневшей от времени желтой парчой. Тяжелый резной шкаф. Вся мебель была старинная – как в антикварном магазине. Дополнял интерьер небольшой камин с мраморной полкой, на которой пылились несколько фарфоровых безделушек. В камине потрескивал огонь –
Едва переступив порог, Кармен почувствовала приступ удушья: в комнате застоялся гниловатый запах ветхости, тлена – и каких-то терпких благовоний. Девушка поспешила к окну – крошечная полуарка вровень с землей – и попыталась открыть створку, но тщетно. Сквозь грязноватое – словно закопченное – стекло в комнату робко сочился свет. Но не воздух. Подруги были наглухо запечатаны в своей тюрьме.
Напряжение страшного дня дало о себе знать. Лили рухнула на диван и отчаянно зарыдала. Кармен, которая и сама была на грани, все-таки сумела взять себя в руки. Она быстро вытерла ладонью повлажневшие было глаза и уселась на корточки рядом с Лили.
– Послушай, ну не надо так. Мы… выберемся отсюда…
Кармен понимала, что произносит пустые слова и не смогла придать голосу твердости.
– Мина! Мина, он убьет нас! – прорыдала Лили в подушку.
– Нет. Нет же, Лили, – сказала Кармен уже увереннее. – Если хотел убить, то зачем тащил сюда? Укокошил бы еще там, в роще. Всех троих.
Лили подняла залитое слезами лицо и с надеждой посмотрела на подругу.
– Ты правда так думаешь?
– Ну конечно.
– Тогда зачем мы ему?
Кармен беспомощно пожала плечами:
– Не знаю.
Лили всхлипнула и снова уронила голову на подушку. Кармен уткнулась лбом в пыльный диванный валик.
Тикали часы на каминной полке. Время ползло своим чередом.
… В комнату незаметно прокрался вечер. Языки каминного пламени отбрасывали причудливые тени на низкий арочный потолок.
Лили, наплакавшись, прикорнула на диване, и Кармен почувствовала себя совсем одинокой – и очень напуганной. Девушка пыталась гнать навязчивые мысли –слишком она устала, слишком была разбита. Не думать, не думать… Но как?..
Сгущавшаяся в комнате темнота внушала Кармен непреодолимый ужас, и девушка поспешно зажгла лампу на столе. Затем забралась с ногами на стул и попыталась устроиться поудобнее.
…Зачем их привели сюда? Какая у мага может быть цель? Кармен мучилась, пытаясь найти ответ.
Эта комната… такая странная. Девушка затравленно огляделась. Почему здесь, в современном особняке, хранится музейная мебель?.. Откуда этот застаревший запах благовоний?.. Что если – Кармен похолодела от этой мысли – что если маг устраивал здесь какие-то темные ритуалы?.. И если это так, то почему именно сюда он поместил своих пленниц?..Что он хочет с ними сделать?..
Робкий свет маленькой лампы и оранжевые отблески камина не спасали от наплыва тьмы. Тени становились гуще и плотнее, и Кармен казалось, что со всех сторон за ней наблюдают чьи-то невидимые глаза. Ее то и дело прошибал холодный пот.
Ночь тянулась мучительно медленно. Девушка была уверена, что в этой комнате ей ни за что не уснуть. Однако постепенно усталость победила, и незаметно для себя Кармен погрузилась в тревожную дрему. Сон ее был наполнен гулом каминного пламени и чьим-то тихим шепотом, от которого по коже бегали мурашки. Вдруг шепот прозвучал совсем близко – казалось, у самого уха Кармен. Девушка вздрогнула – и проснулась. Все так же потрескивали дрова в камине. Но был еще какой-то звук. Звук, заставивший Кармен похолодеть. Девушка вскочила на ноги, не замечая боли в затекших мышцах. Звук раздавался поблизости – и в то же время как-то приглушенно, точно из-за стены. Он был похож то на поскрипывание суставов какого-то огромного животного, то на сдавленный протяжный рык или стон.
Сердце Кармен билось, как бешеное. Она лихорадочно озиралась в надежде обнаружить в комнате хотя бы что-то, что могло послужить ей защитой от неведомой опасности. Но страшные звуки внезапно оборвались. Только кровь стучала в висках. Кармен еще долго стояла, замирая от страха, и напряженно прислушивалась. Но тишину мрачной комнаты больше ничто не нарушало. Все еще дрожа с головы до ног, девушка вернулась на свое место.
Напрасно она пыталась успокоиться. Напрасно убеждала себя в том, что их вряд ли притащили сюда, чтобы скормить неведомому монстру. Напрасно повторяла, что раз они в доме темного мага, то нужно привыкать к подобным штукам и не реагировать на них, если прямой угрозы нет. Глухой полночный час, странная комната и жутковатый запах благовоний… Никакого спокойствия не было и в помине. Порой Кармен казалось, что если эта ночь продлится еще хоть минуту, она сойдет с ума. И лишь когда ранний сероватый свет неохотно просочился в крошечное окошко, девушка уснула, уронив голову на руки.
Ее разбудил резкий скрежет ключа в замке. Кармен подпрыгнула, как от выстрела. В комнате было уже совсем светло, по полу рассыпались солнечные блики. Лили тоже проснулась: она села и, обхватив плечи руками, испуганно уставилась на арку. По ступеням прогрохотали шаги и, отдернув занавеси, в комнату вошел один из вчерашних темно-синих: кажется, тот самый, который привел их сюда. Поприветствовав девушек своей глумливой усмешкой, он поставил на пол большой кувшин и чашу для умывания. Потом он ушел, грубо потрепав по щеке Лили, которая не успела вовремя увернуться.
Через полчаса вновь заскрежетала дверь, и девушки увидели нового посетителя. К ним в комнату вошла невысокая сухощавая женщина средних лет в тусклом сером платье и с такими же тусклыми, серыми глазами. На ее лице, казалось, застыла вечная маска недовольства и брезгливости. Женщина принесла поднос с едой. Пленницы попытались заговорить с ней, но женщина резко их осадила и, поджав узкие губы, удалилась.
Она явилась снова – уже с обедом. Вечером им вновь принесли немного еды и воду для умывания.
На следующий день повторилось то же самое. И на следующий… Пленницам так никто и не объяснил, для чего их держат здесь и что их ждет. Неприятная женщина вообще не раскрывала рта, а темно-синий только скалил зубы и отвешивал грубые шутки.
Три дня, проведенные взаперти, стали для девушек серьезным испытанием. Но особенно дурно заточение сказалось на характере Лили. Она постоянно жаловалась: на еду, на духоту, на то, что вода для умывания недостаточно горячая. При этом единственной слушательницей этих излияний была Кармен, которая находилась точно в таком же положении. Мало того, когда Кармен пыталась приободрить подругу или отвлечь ее от мрачных мыслей, получалось еще хуже. Лили раздражалась, грубила, а чаще – капризно надувала губы и погружалась в обиженное молчание, словно это она, Кармен, виновница всех бед. Такое поведение подруги, порой, выводило Кармен из себя, но она сдерживалась изо всех сил. Слабость Лили, казалось, делала ее сильнее: девушка понимала, что кто-то из них двоих должен держаться, иначе они доведут друг друга до нервного припадка.