Ключ
Шрифт:
Зал вылета был переполнен туристами, которые, очистив душу в Руне, торопились вернуться домой. Лив сравнила несколько очередей и выбрала самую длинную — просто потому, что эта очередь стояла к очень толстому таможеннику, едва не засыпавшему на влажной жаре. Лив наблюдала за тем, как он проверяет паспорт каждого очередного пассажира, причем серьезность на его расплывшемся лице постепенно сменялась выражением непреодолимой скуки. Он ни на ком не задерживал свой взгляд дольше, чем на секунду, и Лив, дойдя до таможенника, почувствовала себя гораздо спокойнее.
Он раскрыл ее паспорт, мельком взглянул на фамилию, сравнил с тем, что написано в билете. Потом посмотрел на Лив, перевел суровый взгляд с лица на фото и обратно. Лив смахнула с головы бейсболку и посмотрела на таможенника, изо всех
Ей показалось, что прошло несколько долгих часов, прежде чем таможенник захлопнул паспорт и положил на стойку. Лив схватила его и поспешно удалилась, даже не замечая, что нервно теребит верхнюю пуговицу своей блузки. Она заняла место в другой очереди, медленно продвигавшейся к заключительному этапу контроля, и вздохнула с некоторым облегчением. Еще немного, и она окажется в полной безопасности. Очередь двигалась, вокруг шумели и галдели — и напряжение стало покидать Лив. Но вот в голове очереди послышались громкий треск и стук, и сердце девушки снова забилось учащенно.
Лив подняла голову, опасаясь, что увидит сейчас таможенника с целым отрядом охранников, и все будут показывать пальцами на нее. Вместо этого она увидела беременную женщину в парандже; материя туго натянулась на большом животе. Она уронила свой пластмассовый поднос и, опустившись на пол, отчаянно пыталась собрать рассыпавшиеся вещи, а над ней навис мужчина, сердито кричавший что-то по-арабски.
Потом он ударил женщину тыльной стороной ладони, будто отгонял от себя надоедливую муху, но ударил прицельно, сильно. От этого удара голова женщины мотнулась в сторону, потом она продолжила собирать рассыпанное — похоже, к подобному ей было не привыкать.
Лив так и не поняла: то ли от переключения внимания, то ли от возмущения, вызванного этой сценой, но в голове у нее что-то как бы щелкнуло. Что-то вырвалось из темных глубин подсознания на поверхность. Она даже чувствовала, как это «что-то» пробирается внутри, едва не приподнимая и ее вместе с собой. В голове раздался шепот, постепенно заполнивший весь мозг. Он становился все громче, нарастая, как шум воды, пробивающей себе путь сквозь скалы. А потом она расслышала кое-что еще — нечто очень конкретное.
Слово.
Ку-ши-каам.
Оно так поразило Лив, что все остальное поплыло перед глазами, будто в замедленной съемке. Она отстраненно наблюдала, как охранник шагнул вперед, взял за руку мужчину, ударившего свою жену, — взял решительно, но без гнева. Женщина, ползая по полу, продолжала собирать то, что уронила, и складывать на поднос. Все это было так странно, что гнев Лив куда-то улетучился, шепот в ушах стал не таким громким, а слово начало ускользать от нее. Она резко выпрямилась, шаря рукой в своем рюкзаке, быстро перерывая содержимое в поисках авторучки. Она испугалась, что слово забудется, погрузится в те пучины мозга, куда сознание не в силах за ним последовать. Ручку она нашла и, за отсутствием бумаги, лихорадочно записала слово на руке. Но в этот самый момент ручка вышла из-под контроля, задвигалась сама по себе, выводя вместо букв, похожих на услышанные Лив звуки, несколько угловатых символов, каких она раньше не встречала ни в одном языке.
Она перечитала написанное, и в ее сознании оно преобразовалось сначала в услышанные ею звуки: Ку-ши-каам.
А в следующее мгновение прорезался таившийся в этих звуках смысл:
КЛЮЧ.
Лив подняла голову. Женщина уже успела собрать вещи, прошла через металлоискатель и теперь присоединилась к своему мужу. Охранники пропустили их и стали как можно быстрее наводить привычный порядок. По всей вероятности, им каждый день приходится наблюдать нечто подобное — бурные семейные сцены, подогреваемые усталостью и напряжением. Но если даже и так — почему они стояли, смотрели, как мужчина бьет беременную жену, и ничего не сделали? Лив было противно об этом думать, вот только сделать она ничего не могла. Затеять драку с несколькими женоненавистниками — не лучший способ держаться в тени. Однако же шепот в ее ушах не смолкал, и она ощутила на удивление сильный приступ агрессии по отношению к мужчине, ударившему жену. Ей хотелось ударить его и унизить при всех. Даже убить его хотелось — выхватить у кого-то из ротозеев-охранников пистолет и прострелить этому типу голову. Ее поразила сила собственной ненависти. Казалось, эту ненависть питал шум в голове, пока там не засвистело, как в закипающем чайнике. У Лив покалывало кожу, словно в нее вонзались булавки и иглы. Ощущения, которые она испытывала, напугали девушку. Как будто бы в ней поселилось что-то угрожающее, чего она не понимала и чем не могла управлять. Она огляделась и обнаружила, что все стоящие в очереди смотрят на нее. Женщина перед ней что-то сказала, но из-за шума в ушах Лив ее не расслышала. Она просто швырнула на поднос свои вещи и устремила взгляд вперед, избегая встречаться с кем-нибудь глазами. Да что с ней происходит, черт побери? Похоже, она теряет голову.
Прошла через металлоискатель и побрела в главный вестибюль. Плохо, что она ничего не помнит, так теперь еще и голоса стала слышать! Ее, Лив Адамсен, закаленную журналистку, привыкшую полагаться исключительно на логику, цинично отвергающую все, что выходит за рамки мышления передового человека, ужасно раздражало, что с ней творится что-то «потустороннее». Ей это страшно не нравилось, и от этого она хотела побыстрее избавиться. Лив по-прежнему была убеждена, что в больнице ее накачали психотропными препаратами и все, что она сейчас испытывает, — это отвратительный побочный эффект их действия. Это пройдет, стоит ей выспаться как следует и влить в себя четыре-пять литров кофе.
Она взглянула на расписание вылетов. На ее рейс уже шла посадка, но Лив не стала спешить туда. У нее давно выработалась привычка: если что-то «не стыкуется», надо рассмотреть проблему со всех сторон, пока не отыщется разумное объяснение. В данную минуту разум подсказывал ей, что нацарапанное на руке слово должно быть чем-то таким, что не случайно зацепилось в ее сознании. Оно взято из языка, который можно установить, тогда будет понятно и само слово. Она обежала глазами ряд беспошлинных магазинов, выстроившихся вдоль стен терминала, и отыскала то, что требовалось. Лив забросила рюкзак на плечо и устремилась вперед, в противоположную от выхода на посадку сторону. Придется поторопиться.
28
Габриель задумчиво посмотрел на дисплей смартфона, ярко светившийся в полутьме бара. Сидел он в бельэтаже «Сахнеси» [40] , бывшего оперно-драматического театра, построенного для европейских аристократов, когда в конце восемнадцатого века те повалили в Рун, — в то время город сделался непременным пунктом в традиционной поездке по Европе, без которой образование молодого человека из благородной фамилии не могло считаться завершенным. В наши дни театр превратился в популярный киноцентр со множеством баров. Здесь бесплатно предоставляли беспроводной доступ в Интернет, ради чего Габриель и заглянул в один из баров.
40
Букв, «сцена» (тур.). Название скопировано с известного театрально-развлекательного комплекса в Анкаре.