Ключ
Шрифт:
«Эти люди могут появиться здесь, будут искать… кое-что. Если приедут, дай мне знать».
Хайд тогда еще подумал, что скорее рак на горе свистнет, чем он обратится за помощью к Призраку. Но теперь, когда три волхва увели в пустыню почти всех его людей, стало ясно: надо подавить гордость и прислушаться к голосу разума. Он заплатит этому типу за помощь, чтобы не оставалось сомнений, кто из них хозяин, а кто слуга. Платить-то, в конце концов, не из своего кармана.
Хайд отпер нижний ящик письменного стола, достал оттуда газету и набрал записанный на полях номер. На этот раз Призрак ответил.
— Новости появились? —
— Ты что, сдохнешь, если поздороваешься? — Успевший утомиться за ночь и утро Хайд сердито покачал головой.
Призрак ничего на это не сказал.
Хайд помассировал лоб над переносицей, пытаясь снять головную боль.
— Ладно, тогда в сторону пустые разговоры. Помнишь, ты мне говорил о людях — ну, тех, что могут появиться здесь и что-то искать? Так вот, они уже приближаются.
— И давно?
— Насколько я знаю, об этом стало известно только что. Меня попросили найти их, не теряя времени, а ты ведь обещал помочь. Помнишь?
Призрак молчал.
— Слушай, если ты так занят… — Хайд продолжал массировать лоб и переносицу.
— Я могу тебе помочь, — ответил Призрак, и телефон умолк.
88
Чтобы превратить читальный зал во временный изолятор, много времени не потребовалось. Сдвинули в стороны столы, освободили место для четырех коек, а на полках, обычно занятых книгами, теперь громоздились коробки со шприцами, стерильными перчатками, масками и сильнодействующими успокоительными. Еще одну полку заполнили полотняные ремни — на случай, если у изолированных появятся симптомы того, что все стали называть «плачем Иеремии». Акселя переполняли горечь и страх. Он все время расхаживал по залу, время от времени приседал на койку, потом снова принимался шагать из угла в угол. Афанасиусу было жаль его. Будучи главой стражей, Аксель явно сильнее остальных переживал свое униженное положение заключенного. Он переживал еще и потому, что у него во второй раз вырывали изо рта кусок, о котором он мечтал всю жизнь. Он ведь думал, что с возвращением в Цитадель брата Драгана его продвижение в Посвященные можно считать делом решенным, — и вдруг такие непредвиденные обстоятельства!
Совсем иначе отнесся к карантину отец Малахия. Он сидел за одним из компьютеров библиотечной сети, и зеленоватый свет монитора заливал его лицо. Он полностью отключился от всего окружающего, чтобы с головой погрузиться в работу. Неведомые миру миллионы книг и документов, хранящихся в огромной библиотеке, были уже оцифрованы, и больше года отец Малахия со своими помощниками вносил их названия и номера в электронный каталог и снабжал гиперссылками. Этой работы ему должно было хватить не на год и не на два, если только он останется в своей любимой библиотеке и если его не свалит болезнь.
За другим компьютером — их в зале и было-то всего два — сидели рядышком Афанасиус и отец Томас. Они отстукивали друг другу сообщения в новом документе, чтобы Аксель с отцом Малахией не подслушали, о чем они беседуют. Афанасиус закончил отчет о своих безуспешных поисках в склепе и завершил его главным вопросом, ответ на который, как он надеялся, поможет найти отец Томас — создатель библиотечной базы данных.
Ты можешь войти в инвентарные книги библиотеки и отыскать, что именно поступило в нее сразу же после уборки в склепе?
Отец Томас кивнул, завладел клавиатурой и стал набирать. Сначала вошел в программу, где отмечались все события в Цитадели, и выяснил, когда именно проводились работы в склепе. Они значились в разделе общих хозяйственных мероприятий и происходили больше восьми лет назад. Эти данные он скопировал в поисковик программы базы инвентарного учета и нажал клавишу. Экран заполнился страницами результатов поиска.
Афанасиусу чуть не стало плохо, едва он взглянул на них. Цитадель не жалела сил и средств на приобретение любого издания, научного исследования или газетной статьи, хотя бы отдаленно связанной с вопросом о Таинстве. Число новых поступлений, даже если ограничиться немногими неделями непосредственно вслед за уборкой в склепе, доходило до нескольких тысяч. Чтобы в них разобраться, требовалось много часов — возможно, несколько дней, — а база инвентарного учета содержала не самые подробные данные о каждом поступлении. Афанасиус снова придвинул клавиатуру к себе.
Можешь сузить поиск и свести его только к археологическим находкам, особенно к текстам, высеченным на камнях?
Томас вернулся к окошку поисковика и набрал серию шифров, которые ни о чем не говорили Афанасиусу, но явно были понятны программе. На этот раз появилось всего два результата.
Данные распределялись по четырем колонкам: сначала инвентарный номер, затем краткое описание единицы хранения, указание источника поступления и, наконец, отметка о месте хранения в настоящее время.
Первый документ значился как глиняная табличка с письменами древнейшей формы клинописи, содержащая в тексте символ «тау». Поступила она из Ирака, где была приобретена в пользу Цитадели, а сейчас хранилась в вавилонском секторе библиотеки — среди нескольких тысяч подобных, которые накопились примерно за столько же лет.
Второй документ оказался более загадочным.
В описании говорилось только, что это каменная табличка с отметинами. В колонке, где указывался источник поступления, стоял прочерк. А в последней колонке («место хранения в настоящее время») стояли буквы ASV, цифра 2 и дата — три года назад. Афанасиус решил, что это компьютерные шифры, но Томас в ответ на его предположение пожал плечами и покачал головой, явно озадаченный не меньше своего друга. Он посмотрел на фигуру, склонившуюся над компьютером в противоположном углу зала.
— Брат Малахия! — окликнул он коллегу.
Библиотекарь вздрогнул, словно вообще забыл о присутствии здесь еще кого-то, и поднял голову.
— Я провожу проверку систем базы инвентарного учета и наткнулся на отклонение от нормы, — сказал Томас. — Помоги мне, пожалуйста, разобраться.
Малахия нехотя оторвался от компьютера и зашаркал к Томасу с Афанасиусом.
— В чем дело? — От коллег он старался держаться подальше, словно опасался заразиться от них «плачем Иеремии».
— Похоже, что вот эта запись повреждена. Тебе она о чем-нибудь говорит?
Малахия всмотрелся в экран через толстые стекла своих очков и фыркнул.
— Ничего здесь не повреждено, — заявил он. — Прочерк говорит о том, что текст не приобретался за пределами Цитадели. Его, вероятнее всего, переместили из другого отдела библиотеки, поэтому и о форме приобретения ничего не сообщается.
— А шифр места хранения? — спросил Томас, приняв первое объяснение.