Шрифт:
Анонс
Это, пожалуй, единственный из романов «силверовского цикла», где главной героине позволено «немного отдохнуть» — в «Ключе» мисс Силвер появляется сравнительно поздно, а роль следователя приходится выполнять молодому майору Гарту Олбени. Возможно, если бы не встреча со знакомой ему с детства Дженис, повлекшая за собой сентиментальные воспоминания, майор Олбени и сумел бы показать себя. К сожалению, его деятельность сводится к сбору тех скудных фактов, которые сами сваливаются ему в руки.
Впрочем, прибывшие на место действия скотленд-ярдовцы ведут себя не лучше. Инспектор Лэм сразу начинает прорабатывать версию Олбени, не заботясь о других возможных вариантах, и совершенно безосновательно утверждает, что, «по-моему, дело
Начинается история с некоего Михаэля Харша — уставшего, выброшенного войной из жизни беженца. И, хотя можно дога даться, что именно ему суждено стать первой жертвой, известие о его смерти все же оказывается внезапным, а обстоятельства его гибели демонстрируют черствость и бесчеловечность убийцы.
Последующее развитие сюжета, впрочем, лишает повествование напряженности. Красоты деревенской природы, многочисленные музыкальные аллюзии, лирические отступления выходят на первый план. Как пишет сама автор, «Европа могла быть охваченной пламенем, фундамент всего мира — рушиться, но гостиная в пасторском доме и тетя Софи с ее безделушками оставались незыблемыми». Идея сохранения Англии как островка здравомыслия является одной из основополагающих в романе. Даже инспектор Лэм, человек, не склонный к философствованиям, разражается тирадой о необходимости облечь это в форму закона.
Появившись наконец на месте преступления, мисс Силвер тотчас же начинает пользоваться своим излюбленным источником информации — деревенскими сплетнями. «В Борне о вас будут сплетничать, даже если вы запретесь в холодильнике», — справедливо утверждает один из персонажей. Что и говорить, если даже деревенская аристократка, Мэри Энн Донкастер, безо всякого смущения охотно распространяет подслушанные телефонные разговоры.
К сожалению, деревенских сплетен оказывается недостаточно, и в заключительной части романа возникает проблема, как выйти на настоящего убийцу. И хотя впоследствии мисс Силвер утверждает, что у нее были причины подозревать того, кого нужно, автору приходится изобретать способ, как заставить убийцу выдать себя. Поэтому концовка носит несколько искусственный характер (читателю, как и мисс Силвер, нелегко предъявить основания для подозрений в адрес именно этого человека). После сцены случайного саморазоблачения какие-либо объяснения дела выглядят не очень уместно. Впрочем, как и различные манипуляции со временем для обеспечения алиби.
В определенном месте романа читатель вместе в автором должен прийти к выводу, что «на свете так много умных людей и так мало приятных». В «Ключе» достаточно приятных людей, только большая их часть почему-то не отличается умом. Поэтому, когда в конце Фрэнк Эбботт поет свои обычные дифирамбы неподражаемой мисс Силвер, начинаешь подозревать, что только она одна сочетает в себе оба вышеуказанных качества. Но сюжет романа, при всей его увлекательности, не несет достаточных подтверждений столь высокой оценки ее способностей. Иногда кажется, что мисс Силвер, как и мисс Марпл, не хватает самокритичности Эркюля Пуаро.
Вышел в Англии в 1944 году.
Перевод выполнен В. Тирдатовым специально для настоящего издания и публикуется впервые.
Глава 1
Михаэль Харш подошел к перекрестку двух главных улиц Марбери и увидел, что светофор показывает желтый свет. Прожив большую часть жизни по немецким правилам, он не попытался перейти дорогу, А стал терпеливо ждать зеленого света.
Одна из улиц, прямая, как линейка, демонстрировала напыщенные образцы викторианской архитектуры. Другая, извивающаяся в разные стороны, содержала причудливую смесь жилых домов, магазинов и офисов с церковью и заправочной станцией впридачу. Некоторые здания находились здесь еще во время разгрома Непобедимой армады [1] . Одни из них обзавелись новыми претенциозными фасадами, владельцы других не стали особо тратиться на архитектора. В целом Рэмфорд-стрит обладала определенными очарованием и индивидуальностью, которыми не могла похвастаться Хай-стрит.
1
Непобедимая
Ожидая на перекрестке, Михаэль Харш окидывал рассеянным взглядом неровный ряд домов: узкое четырехэтажное сооружение с мансардным окном в крыше; приземистый фасад убогой гостиницы, чья ржавая вывеска со знаком овна со скрипом покачивалась над головами прохожих; двухэтажный дом со старинной резьбой по дереву, выкрашенному в изумрудно-зеленый цвет, и надписью «Чайная» двухфутовыми золотыми буквами над дверью.
Повернувшись к светофору, Харш увидел, что зажегся зеленый свет. Если бы он тогда перешел дорогу, многое бы сложилось по-другому. Но его мысли разрывались между целью, приведшей его на перекресток, и сознанием того, что он устал, хочет пить, и чашка чаю пришлась бы очень кстати. Если он перейдет улицу сейчас, то успеет на поезд в шестнадцать сорок пять до Перрис-Холта и на автобус до Борна, А если пойдет в чайную, то опоздает на поезд, автобус и ужин, так как придется идти из Холта пешком через поле. Пока Харш колебался, зажегся желтый свет. Повернувшись спиной к перекрестку, он зашагал по Рэмфорд-стрит.
Харш не знал, что принял самое важное решение в своей жизни. Из-за того, что зеленый сигнал светофора сменился желтым, трем людям предстояло умереть, А жизни еще четверых — радикально измениться. Но ничто в мыслях Харша не предупреждало его об этом. Да и предупреждение — кто знает? — могло не возыметь никакого действия.
Пройдя немного по улице, Харш перешел ее. Здесь ему снова следовало принять решение, но на сей раз это не отняло у него ни секунды. Маленькая зеленая чайная, хотя и подала ему идею насчет чая, не казалась привлекательной. Поднявшись на три ступеньки, он пересек выложенный разноцветными плитками участок и вошел в темный и узкий холл отеля «Овен». Более неприветливого и неудобного помещения было невозможно себе представить. За регистрационным офисом спиральная лестница вела наверх. На стенах висели два барометра, три чучела рыбы под стеклом и усмехающаяся голова лисицы. Напольные часы с грязным циферблатом негромко тикали. На столе с мраморной крышкой и позолоченными ножками, похожем на умывальник, стоял розовый горшок с чахнущей аспидистрой. Помимо этого, в холле находились массивная подставка для зонтиков и маленький дубовый сундук. Света не было, А в спертом донельзя воздухе ощущался застарелый запах пива, мокрых плащей и плесени. Такой ароматный «букет» мог возникнуть не менее чем за полсотни лет.
В холле было шесть дверей. Над одной из них имелась надпись «Кафе». Когда Харш подошел к ней, дверь открылась, и оттуда вышел мужчина. В комнате за дверью было светлее, чем в холле. Свет косо падал на ухо, скулу и покрытое твидом плечо незнакомца, направляясь прямо в лицо Михаэля Харша. Если человек, вышедший из кафе, задержался, то ровно настолько, чтобы избежать столкновения с идущим ему навстречу. Во всяком случае, он не отпрянул назад, А быстро прошел мимо и растворился во мраке.
Михаэль Харш стоял неподвижно. Он думал, что увидел призрак, по не был в этом уверен, А о таких делах лучше не говорить, не будучи уверенным полностью. Несколько секунд Харш смотрел невидящим взглядом на освещенную комнату, потом повернулся и вышел на Рэмфорд-стрит. Оглядевшись вокруг, он не увидел ни одного человека, которого встречал бы раньше. Призраки не ходят среди бела дня. Очевидно, он ошибся, А может быть, нервы, усталость или косые лучи света сыграли с ним скверную шутку. В его мыслях и памяти таилось слишком много вещей, поджидающих случая создать иллюзию настоящего, хотя они уже стали достоянием прошлого.
Харш быстро зашагал назад к светофору. Он забыл об усталости, жажде и о том, почему зашел в «Овен», думая лишь о том, чтобы поспеть к поезду и поскорее убраться из Марбери. Но Харш потерял слишком много времени, и когда прибыл на станцию, поезд уже ушел. Теперь ему предстояли полтора часа ожидания и длинная прогулка пешком через поле. Ужин наверняка подойдет к концу, когда он вернется домой. Но мисс Мадок так добра — она подогреет что-нибудь для него. Харш сознательно думал об этих мелочах, надеясь успокоиться.