Ключ
Шрифт:
Писцы, толпившиеся рядом, кидали на нас заинтересованные взгляды. Кто-то перешёптывался, ухмыляясь. Я понял, что снова влезаю в какую-то авантюру. Анатоль тем временем склонил голову набок, взгляд нежно-зелёных глаз из-под рыжих ресниц оценил меня во всех измерениях.
— Есть. По твоей фигуре. Завезу. Ну?
Я замотал головой, силясь придумать хоть какую-нибудь отговорку, но Анатоль уже хлопнул меня по плечу и со словами «Поедем непременно!» развернулся, затерявшись в толпе.
«Вот и началось», — подумал я с ужасом. Работа. Знакомства. Стараниями Рола я, кажется, действительно определился. Только вот с чем? Ну, ладно. Я, можно сказать, нашёл девочку. Но потерял Рокти… или даже оставил? Выйдя за витую чугунную решётку ворот, я поплёлся вдоль по узким улочкам, полным суетящихся горожан. Мимо громыхали повозки, лоточники хватали за рукава, крича что-то в ухо, и я невольно прибавил шагу, спеша добраться до таверны.
— Здравствуй, Никита.
Я так накрутил себя по дороге домой, что даже не ответил на приветствие девушки, выбежавшей на крыльцо со стопкой свёрнутых скатёрок, и спохватился только уже поднимаясь по лестнице. Нинель. Красивая девушка. Если не обращать внимания на жутковатый, рубиново-алый взгляд. Она прислуживала в трапезной.
В длинном коридоре на втором этаже таверны я остановился, услышав горячий спор за дверью.
— Господин домовой! Да куда ж это годится? Ни кола ни двора! А у меня? Хозяйство крепкое, стол — из лучших в городе, знатные особы заказы присылают, деньжата водятся. Да за мной как за каменной стеной!
Послышалось нечленораздельное мычание, и я сообразил, что Рол ещё не отошёл от вчерашних возлияний. Прокашлявшись, домовой пояснил:
— Приняв участие в судьбе молодого человека, я не считаю себя вправе оставлять его без поддержки. К тому же предпринятое мной путешествие носит временный… даже вынужденный характер. У меня есть дом, куда я твёрдо намерен вернуться. — Послышался горестный вздох хозяина. — Однако, — здесь была выдержана веская пауза, я так и видел, как домовой надувается от осознания собственной важности, — я понимаю ваше положение. Такое крупное хозяйство…
— И растущее, господин домовой, у меня есть ещё две таврены, и я думаю прикупить четвёртую!
— Даже растущее, — снисходительно согласился Рол, — трудно вести одному. Пожалуй… Я пошлю письмо племяннику. Мальчишка вырос. Негоже ему сидеть на шее у родителей. А пока он не приедет, я, возможно, смогу помочь вам в чём-то. Конечно, насколько это не будет мешать научной работе, которую я веду.
— Вот спасибо, господин Рол! Уважили вы меня, уважили! Даже и не знаю, как вас благодарить. Так что прошу, будьте моими гостями. И вы, и парнишка ваш.
Представив, что Рол сейчас вытянется на табурете и, протирая очки, начнёт строить сложнейшую фразу, полную достоинства и любезности, я поднял руку и решительно постучал в дверь.
Лучше бы я ушёл дальше бродить по городу. Стоило мне переступить порог комнаты, как Рол, уступивший табурет гостю и чинно взгромоздившийся на низенький подоконник, поманил меня пальцем.
— Великолепно! — Я замер, подумывая о бегстве, настолько довольным выглядел домовой. — Мы ждали тебя. Хозяин, — трактирщик приподнялся на табурете и изобразил нечто вроде поклона, я нерешительно кивнул в ответ, — любезно предложил нам стол и жильё за моё покровительство дому и небольшую помощь по хозяйству.
— Понимаешь, сынок, — на фамильярное обращение я внимания не обратил, просто прошёл мимо, к своей кровати и принялся стаскивать новую, купленную вчера в лавочке специально для выгодной рекомендации моей персоны на должность писца, рубаху, — подвал у меня затопило, городские власти-то канализацию починили, а стоки в подвалах велят за свой счёт чистить.
— Угу, — я вынул выцветшую косоворотку, которую когда-то подарила мне Рокти, — а поесть мне сразу после чистки стоков дадут? Я, между прочим, целый день работал.
Когда через два часа, подталкиваемый снизу хозяином, я, кряхтя, выбрался из подвальчика, то дал себе слово никогда больше не соглашаться на авантюрные предложения Рола и всегда платить за постой только живыми деньгами. В сапогах хлюпала вода, рубашка липла к телу и неприятно холодила. Нинель улыбалась, глядя на нас:
— Раздевайтесь! Я вам тут приготовила воды умыться и бельё чистое.
Хозяин уже вовсю обливался, тряс головой и шумно фыркал. Я с тоской поглядел на грязную воду, стекавшую в лохань.
— Нинель, будь ласкова, полей мне.
Девушка закатала рукава, обнажив тонкие хрупкие руки, их прозрачную кожу. С трудом подняв полный ковш, она запрокинула голову, откидывая на спину снежно-белые пряди. Я с удовольствием почувствовал тёплую влагу на разгорячённой спине. Старуха, холодно и невидяще глядя из-под густых серых бровей, подала кусок полотна вместо полотенца и чистую рубашку. Хозяин, разломив круглый золотистый хлеб, протянул половину мне и завёл надоевшую ещё в подвале песню о дурной и бедной своей жизни. Пропуская его стенания мимо ушей, я вплотную занялся ужином, после двух часов работы по колено в воде страшно хотелось есть.
Гомон, доносящийся из общего зала, внезапно усилился, послышались звуки падения и дружный гогот. Открылась дверь и в кухню, чертыхаясь и пытаясь выпростать ногу из перекладин табуретки, влетел Анатоль. Скромный архивариус, которого я видел сегодня в потёртых холщовых штанах, преобразился до неузнаваемости. Чёрный костюм со звездой, туфли с перламутровым блеском, лихо сдвинутый на ухо берет с пышным белым пером, завитые рыжие локоны, опускающиеся на широкий кружевной воротник, — я замер, не донеся ложки до рта.
— Ужинаешь? Правильно. Там тебе не дадут. Скупые все.
— Где это «там»?
Анатоль оставил табуретку, уставился на меня озадаченно:
— Вот те на! А вечер?
Признаться, я начисто забыл о давешнем нашем разговоре.
— Нет, Анатоль. Не пойду я никуда. Сам посуди. Извозился, как чёрт. От меня за милю болотом разит. Если не чем похуже.
Нинель уже помогала Анатолю высвободить застрявший каблук. Тот цеплялся за перекладину и никак не поддавался.
— Тем лучше! Дамы любят! Раньше — амбра, теперь — болото. Или что похуже. Романтика!.. — Анатоль радостно осклабился, когда Нинель бесцеремонно стянула с него башмак, тот сразу упал на пол, освободив Анатоля из ловушки. Прыгая на одной ноге, Анатоль расстёгивал тугие новые пряжки и подмигивал улыбающейся девушке. — Нимфа!