Ключ
Шрифт:
Наверное, он решил бы, что сошёл с ума. Впрочем, он и сейчас не был уверен, что всё происходящее вокруг не является его собственным бредом, продуктом больного мозга, пострадавшего от травмы или какого-нибудь душевного потрясения.
Можно было понять и принять, что его собственный мир, в котором он родился, вырос и стал собой нынешним, это ещё не вся Вселенная, а лишь незначительная её часть. Причём, как выяснилось, именно часть, кусок, а вернее фрагмент чего-то большего. Обломок, некогда провалившийся в межпространственную трещину и живущий с тех пор самостоятельной жизнью. Можно было, ввиду обстоятельств, независимых от него, переходить из одного мира в другой и подолгу жить в каждом из этих миров, хоть до недавнего времени это казалось делом невозможным. Но попасть в книгу…
И, тем не менее, он был сейчас внутри той самой вздорной юмористической пьески, которую читал для собственного развлечения во время поиска ключа от того мира куда угодила вся их компания.
* * *
Злося (входит с корзинкой в руках): Как ваше здоровье, падре Микаэль? Ой, простите! Я опять позабыла сперва поздороваться!
Мик: Ничего страшного, дитя моё! Грех мне было бы обижаться, ведь вы так заботитесь обо мне, что я перед вами в огромном долгу. А что касается моего здоровья, то какое может быть здоровье у старика? Но мне уже намного лучше, и это тоже лишь благодаря вам, милая, э-э, Злося!
Злося: Я рада, что вам лучше! Тут вот, Злуша прислала вам домашних пирожков, копчёных колбас и сыра. А Злинда велела передать бутылочку лечебной настойки, а то говорят, что бренди, которым вас потчует этот пьянчужка Злоримор, вещь вредная и коварная!
Злоскервиль (входит почти трезвый): Это кого это вы назвали пьянчужкой, маленькая егоза? Здравствуйте, падре Микаэль, рад видеть вас в бодром состоянии духа! И позволю себе приписать это действию бренди, на который возводит напраслину эта милая врушка.
Злося (с хорошо разыгранной обидой): И никакая я не врушка! А бренди, кстати, не ваш, а вашего хозяина, мистер Злоримор!
Злоскервиль: Хозяина? Ах, да… Я и позабыл. Действительно, м-м, хозяина!
Злося: А ещё вы обещали меня с ним познакомить и тоже об этом позабыли, обманщик!
Злоскервиль: Да на что вам этот старый алкаш? Если хотите, могу вам показать его спящим, он ведь практически не просыхает с тех пор, как мы договорились поменя… То-есть неважно, о чём мы там договорились с, э-э, хозяином. Но мы с вами проявляем неучтивость к падре Микаэлю!
Мик: Что вы, что вы, дети мои! Не обращайте на меня никакого внимания. Вы не представляете до чего мне приятно ваше общество. Глуп тот старик, которого раздражает присутствие молодёжи, а я как раз себя глупым не считаю! Наоборот, когда вы рядом я чувствую прилив сил и сам становлюсь чуточку моложе! Поэтому прошу вас — не стесняйтесь меня и не беспокойтесь.
Злоскервиль и Злося (вместе): Вы очень добры, падре Микаэль! (смотрят друг на друга и смеются)
* * *
По-другому здесь разговаривать не получалось. Это сбивало с толку, но Мик уже начал привыкать. В конце концов, это ведь пьеса, а значит, она строится и живёт по своим особым законам.
Коньяк или бренди здесь действительно был такой, что его лучше всего было употреблять по капле! В таком виде он действительно приносил пользу, а то этот парень, называющий себя — Злоримор, (почему-то Мик подозревал, что это не его имя), после возлияния этого напитка вёл себя, мягко говоря, кое-как.
Но ради Злоси, (вот чудесная девушка!), он уже второй день старается сдерживаться. И надо отдать ему должное — прогресс есть.
Вообще-то они здесь все милейшие и забавнейшие люди! Мик познакомился пока лишь с некоторыми, но не увидел среди них не только ни одного злодея, но и хоть кого-то, по-настоящему, неисправимо порочного, каких образчиков множество было в его мире. Здешние жители, хоть и были далеко не святыми, но даже грешили как-то легко и беззлобно. Н-да, беззлобно…
Но почему же, в таком случае, в названии стольких вещей, и у всех имён собственных здесь была приставка — «зло»?
Глава 21
Абордаж по-гангстерски II
— Что это? Боже, что это такое?!
От удивления Драгис едва не выпустил штурвал. Фигольчик смотрел, вытаращив глаза на открывшуюся картину ровно две секунды, потом подбежал к переговорному устройству и заорал в него, что было силы:
— Бык! Стоп машина! Ты слышишь меня, Бык?! Полный назад! Бык!!!
Легко было скомандовать — «Полный назад!», но каково было это проделать на разогнавшемся до предела судне? Может быть, этот сухогруз был далеко не самым большим и не самым быстрым среди своих собратьев — кораблей, но сейчас он шёл на такой скорости, которой позавидовал бы боевой крейсер!
Где-то в его чреве мощные паровые машины работали на пределе, разогретые котлы грозили взорваться, а перепуганные до полусмерти кочегары, словно одержимые, метали в топки уголь, потому что над ними стояло жуткое чудовище — человек огромного роста, могучего телосложения и с бычьими рогами на голове! Адское пламя бушующее в топках, делало его чёрно-красным, а бейсбольная бита, зажатая в мощных лапах не оставляла сомнений в том, что это сам дьявол пришёл за их жизнями, и обязательно утащит в Преисподнюю тех кто посмеет прекратить работу или хотя бы замедлить темп!
Корабль рванул с места в карьер, как пришпоренная лошадь, как раз в тот момент, когда полицейские катера подошли к его борту. Конечно, даже полная скорость сухогруза не сравнится с той, которую может развить лёгкий моторный катер, едва не взлетающий над волнами. Но одно дело догнать спятивший сухогруз и лихо пролететь прямо перед его носом, пытаясь заставить остановиться, и совсем другое дело на ходу пробовать взобраться на его борт.
Это под силу, может быть, киношному супергерою, у которого, как у кота — девять жизней, восемь из которых не жалко. Но даже самый храбрый коп не прочь вернуться вечером домой к жене и детям, и совершенно не хочет сорваться во время такой попытки с ходящего ходуном троса и угодить под винты.