Ключи от Лас-Вегаса
Шрифт:
Здесь как раз ей и пригодился подарок любовника. Ник посылал ей электронной почтой цветочки, белых голубей, писал стихи, сообщал новости из Москвы. Она описывала ему испанский курорт, рыбные ресторанчики, богатые яхты в порту, на которые с завистью заглядывалась во время одиноких прогулок.
— Эй, сеньорита, — однажды услышала она оклик с палубы.
Испанец оказался всего лишь матросом. Он показал ей богатый интерьер яхты: гостиную, бар, спальню хозяина.
— Иди сюда, — бесстыдно позвал он гостью на мягкие перины, жадно впиваясь
— Когда купишь такую, поговорим, — пообещала она черноглазому пылкому юноше, легко взлетев по лестнице вверх.
— О-о, — протянул матрос, — я таких денег не накоплю за целую жизнь.
— Я буду ждать, — выскочив по трапу на берег, пошутила Лиза и помахала юноше рукой.
— Ты очень красивая, приходи еще, — на прощанье пригласил испанец.
Но Лиза больше не пришла.
— Ты что, сошла с ума, — зарычал на нее Геннадий, когда, подразнивая, она поведала ему сказку про красивую яхту и богатого испанца. — Хочешь как русская проститутка в полицию загреметь?
— Мне скучно, — беспечно бросила Лиза, продолжая раззадоривать мужчину.
— Я прихожу к тебе каждый день, — пытался убедить ее Геннадий.
— А что мне делать вечерами? — не сдавалась Лизонька. — Может, на дискотеке отрываться?
В тот вечер он повел Лизу в шикарный ресторан.
Широкая мраморная лестница, вазы с живыми цветами в человеческий рост, галантный метрдотель у входа польстили самолюбию девушки.
Загорелые плечи соблазнительницы даже в скромном сарафане из хлопка сразу привлекли к себе внимание мужчин. Геннадий одновременно гордился, что юная привлекательная особа принадлежит ему, и нервничал, поскольку такое соблазнительное пирожное хотелось укусить всем и каждому.
Терпкое вино, нежные устрицы, сдобренные капельками сока лимона, зажигательная испанская музыка сделали свое дело. В ту ночь он остался с ней.
— Я не могу от тебя уйти, — целуя бронзовое от южного солнца, чуть солоноватое тело, шептал он, — ты пахнешь морем.
Ее сладостная плоть кружила голову, заставляя забыть обо всем на свете.
— Ты моя, слышишь, только моя, — настаивал он, не отпуская ее даже во сне.
Они провели вместе всю ночь до утра. Что он наврал жене, Лизу не интересовало.
А Никита в ту ночь сошел с ума, ожидая ее на связи.
«Я была занята», — сообщила по интернету Лизонька своему верному поклоннику на следующий день.
Никита не спросил чем. Он не имел на этот вопрос никакого права.
«Наверное, страдал и мучился», — почему-то только сейчас подумала Лиза.
— Когда ты надолго исчезаешь, я разговариваю вот с ней, — будто читая ее мысли, с грустью пожаловался Никита и показал на виртуальный образ в компьютере — идеальный, завлекательный, никогда не меняющийся.
«Тот, кто мог создать его, должен быть достоин всяких похвал. Может, и мне это для чего-нибудь пригодится». — Мысль, еще не оформившаяся в полезную идею, на уровне подсознания осела в головке предприимчивой
— Ты большой молодец! — Она протянула руку, чтобы погладить Ника по щеке.
Он резко перехватил ее пальцы и поднес их к губам. Его дыхание было совсем близко, а порыв стал передаваться ей. До этой минуты она не считала его героем своего романа. Но сейчас! Словно кто-то толкнул ее в объятия юноши, так безответно преданного ей. В Лизе проснулись странные, не испытанные до сих пор чувства: трогательно-нежные, побуждающие беречь и охранять этого мальчика, и одновременно похотливые, щекочущие кровь, подстрекающие наброситься на него, заставляя себя любить.
Она обвила руками шею юноши и сама потянулась к его губам. Лизнув горячим языком чуть приоткрытый рот, прошептала:
— Хочешь меня?
Никита сжал ее в объятиях так сильно, что у нее перехватило дыхание.
— Я тебя очень, очень люблю, — прошептал он и осторожно, словно боясь сглазить свое счастье, расстегнул молнию на ее платье. — В жизни ты гораздо красивее, — увидев ее обнаженную наяву, прохрипел он от волнения. Слова потонули в громком стоне требовательной, зрелой женщины.
12
— Я знал, что эта… стерва тебя сдаст, — задыхаясь от злобы, кричал Павел. — Жаль, что вы не составили мне компанию, стоило взять ее на этот кинопросмотр с собой!
— Успокойся, я не очень-то верю, что это подлинная запись, а не монтаж, — спокойно возразил Геннадий другу.
— Ты можешь не верить, но я собственными глазами лицезрел твою черноволосую фею во всей ее нагой красе. И тебя… рядом с ней, и не только рядом…
— И я тоже в таком ви-и-де? — не верил Геннадий.
— Да, дорогой Крокодил Гена, вид у тебя в том кино, прямо скажем, боевой. Поэтому, если вместо «Героя дня без галстука» запустить для жаждущих клубнички телезрителей эту кассету под названием «Герой дня без штанов», то взамен губернаторского кресла Аполлону, — он смерил Геннадия с ног до головы презрительным взглядом, — достанется фиговый лист и…
— Где и кто мог нас застукать?
Подлинность кассеты, которую продемонстрировали Павлу на той самой встрече представители движения «Совесть», когда Лиза уговорила Геннадия пригласить ее в загородный дом, вызывала у него сомнение.
— А ты не веришь, что это дело ее рук, а когда и где ей удалось обвести тебя вокруг пальца, не важно!
— Странно, ведь запись, как ты говоришь, по меньшей мере полуторагодовалой давности?
— Да уж, — начиная успокаиваться, как все вспыльчивые люди, пробурчал Павел. — На твоей красотке это заметно слабо, но на тебе! — Он выразительно взглянул на глубокие складки вокруг губ и чуть изменившие окраску виски приятеля.
— Хочешь убедить меня в том, что она познакомилась со мной с дальним прицелом? — Геннадий нахмурился, продолжая размышлять вслух: — Чтобы в удобное для себя время шантажировать вот такой примитивной порнухой?