Ключи от рая
Шрифт:
Идти по открытой местности я не решился, поэтому город огибал по широкой дуге. Не так быстро, зато безопасно. Где-то через час я наконец выбрался на знакомую тропинку, идти стало совсем весело. Была бы обувь нормальная, вообще бы летел.
Я шел и думал о встрече с Альваросом. И еще об Алине: как-то она там? Виго сказал, что с ней все в порядке, но все равно это не шутка – получить стрелу в спину.
Солнце уже скрылось за лесом, когда я наконец-то увидел отблеск знакомого ручья. Последние метры, радостное предвкушение встречи. А вот и мостик…
Я не сразу понял, что мостик абсолютно реален, что его больше не скрывают никакие колдовские штучки. И остановился, лишь когда увидел обугленные останки дома.
Дома и в самом деле больше не было. Большое пепелище, каменный остов печи с обвалившейся трубой – вот и все, что от него осталось. Выходит, Корриган до него все-таки добрался…
Это был удар, и удар жестокий. Я надеялся оказаться среди друзей, спешил сюда. И вот результат – даже не верилось, что все мои надежды внезапно обратились в пепел. Как мне теперь найти Альвароса? Да и где он? Может, у сваргов?
У меня не оставалось выбора, поэтому, постояв у пепелища, я пошел к Двери. Шел и верил, страстно надеялся на то, что она меня пропустит. В стволах деревьев засели арбалетные стрелы, – все правильно, в нас же тогда стреляли. А вот и Дверь…
Здесь ничего не изменилось. Убедившись, что все спокойно, я осторожно подошел к Двери. Взглянул на туманный столб, закрыл глаза и медленно шагнул вперед. Не может быть, чтобы она меня не пропустила. Не должно так быть.
Глаза пришлось открыть. Я миновал туман – и снова вышел в лес. Ничего не произошло.
– Дура глупая, – произнес я, повернувшись к Двери. – Чего тебе не хватает?
Попытался пройти снова. Ну давай же, милая, что же ты…
Все было напрасно, Дверь меня не пускала. Не соответствовал я еще нужным стандартам. Тихо выругавшись, я отошел в сторону и сел на землю. Полный провал…
Так я сидел довольно долго, в сознании царила пустота. Я просто не знал, что мне делать. Господи, и угораздило же меня попасть в этот мир. Проклятый фарках…
Фарках. Мысль была до того простая, что я даже удивился тому, как она не пришла мне в голову раньше.
Больше всего я боялся, что собьюсь с дороги. Но память не подвела. Уже темнело, когда я наконец-то подошел к знакомому месту. Здесь было пусто, глазу не за что зацепиться, – но я понимал, что это всего лишь обман. В сознании всплыл образ кособокой землянки, я медленно шагнул вперед. Ощутил на мгновение знакомый звон – и с облегчением увидел жилище Чуи. В окошке мерцал свет: похоже, этот прохвост дома.
Спустившись по ступенькам, я без стука отворил дверь и пробрался внутрь, помянув Чуи недобрым словом: не мог дверь сделать повыше. Фарках – он и есть фарках.
Чуи сидел за столом и что-то пил из большой кружки. Увидев меня, поперхнулся, закашлялся, потом указал на меня пальцем и удивленно засмеялся.
– Гасклит, гляка барабука! Разрази меня гром, гасклит вернулся!
– Здравствуй, Чуи… – Я подошел к столу и без сил рухнул на колченогий табурет. – В гости вот зашел.
– В гости! – снова засмеялся Чуи. – Альво тебя уже третий день ищет. С Виго из-за тебя поругался, Чуи житья не дает. А он – в гости! Ищем его, а он шляется. Гасклит, одно слово – гасклит!
В землянке было тепло, пахло чем-то вкусным, я непроизвольно повел ноздрями. Чуи это заметил.
– А и вид у тебя… – засмеялся он. – Ешь, смотри – вот лувы свежие, только что сварил, а тут мясо. Ешь давай… – Чуи поставил передо мной большую глиняную тарелку, подал двузубую вилку. – Ешь, ешь… Сейчас эля налью…
Меня не надо было упрашивать, поскольку аппетит я себе за эти дни нагулял отменный. Пока Чуи стучал посудой, я успел отведать лувов – похожих на картофель клубней, покрытых листьями-обертками на манер кукурузы, – с наслаждением впился в кусок мяса. Да, я много читал о вегетарианстве и даже в чем-то был со всем этим согласен. Но именно сейчас я совершенно явственно ощутил, что человек по своей природе – хищник. Вкусное жареное мясо, ароматная мякоть лувов – если бы еще немного соли, было бы вообще здорово.
– Вот, – сказал Чуи, поставив передо мной огромную кружку с пенящимся элем. На глаз в ней было литра полтора, не меньше.
– Спасибо, Чуи… – произнес я с набитым ртом. – Только это много, я столько не выпью.
– Хорошего эля? – хмыкнул Чуи. – Да такого эля даже Корриган не пьет. Ты попробуй.
Эль и в самом деле оказался отменным, я разом осушил треть кружки – и понял, что смогу справиться и с остальным.
Чуи был доволен. Сев на свой табурет, он облокотился на стол, подпер кулаками голову и теперь выжидающе смотрел на меня. Я ел – в глазах Чуи появилось нетерпение.
– Ну давай, – сказал он, – рассказывай.
– О чем? – Я взглянул на Чуи.
– Как о чем?! – возмутился Чуи. – Говори, где был. Интересно.
– Я сам не знаю, где именно и у кого я был, – ответил я, отхлебнув эля. – Но если тебе это так интересно…
Я думал, что мне будет неприятно вспоминать события последних дней, но живой интерес Чуи, тепло его дома и хмельной напиток быстро развязали мне язык. Более того, я неожиданно стал находить во всем произошедшем со мной множество смешных моментов. Чуи хохотал и дрыгал ногами, когда я рассказывал ему о том, как был гребцом на плоту, как меня привязали к телеге и я помогал лошадям. Постепенно мне стало казаться, что я просто пересказываю содержание просмотренного накануне фильма, при этом Чуи уточнял и объяснял мне некоторые детали. Так, люди на плоту и в самом деле оказались речными пиратами, грозой небольших деревушек. С ними вроде бы боролись, – по крайней мере, деньги на эти цели выделялись регулярно. На деле все оседало в карманах заинтересованных лиц, пираты имели негласный договор с чиновниками и даже делились с ними частью добычи. В итоге все были довольны, а мнение жителей деревень вряд ли кого интересовало. Вопрос главаря пиратов «Сколько будет семь на восемь?» оказался обычной ловушкой, на которую клевали только гасклиты: население страны было едва ли не поголовно неграмотным. Ответившего на этот вопрос автоматически признавали гасклитом.
– Чуи, а ты знаешь, сколько будет семь на восемь? – спросил я.
– Знаю, – важно ответил Чуи. – Но не скажу.
Карьер, куда я попал потом, формально тоже принадлежал королевству: туда отправляли каторжников со всей страны, а также разного рода бродяг – включая, разумеется, гасклитов. Фактически же хозяином карьера был Марк, бывший начальник дворцовой тюрьмы. Сменив тюрьму на карьер, он получил доступ к добыче золота, чем резко повысил свое влияние. Чуи был уверен, что половина добываемого золота разворовывалась и оседала в карманах все тех же чиновников, в том числе, конечно, и самого Марка.