Ключи от темного мира

Неволина Екатерина Александровна

Красные туфли уже сами по себе элемент провокационный, прямо указывающий на секс и грех. В них жизненная сила, либидо и в то же время опасность, война, кровь. Черный добавляет агрессии, усиливает чувство тревоги, отсылая нас к смерти. Теперь это уже любовь и смерть. Вспоминается паучиха, пожирающая партнера сразу после спаривания. А уж о значении формы туфли лучше умолчать, чтобы не быть обвиненным в излишней озабоченности… да я, кажется, и отвлекся.

– И все-таки позвольте. – Она наклонилась, давая мне убедиться, что блузка застегнута и вправду не поддерживает агрессивное кокетство туфелек, охлаждая,

как стакан ледяной воды за шиворот. – А вы, простите, Андрей… Михайлович?

На двери, у которой мы находились, собственно, написано «Зав. кафедрой психиатрии Чернов Андрей Михайлович», так что не нужно быть Шерлоком Холмсом.

– Прощаю. – Я принял у нее листы, которые она успела подобрать, и поднялся. – А вы?..

– Я Ирина. Ирина Александровна Прягова. – Она поднялась и посмотрела на меня почти умоляюще. – Вы не помните? Ваша знакомая, Наталья Михайлова, говорила, что вам нужна ассистентка…

Ну конечно. Теперь я все вспомнил. Наташа Михайлова – жена моего приятеля, недавно уговаривала меня взять на работу какую-то то ли родственницу, то ли подругу. Мне как раз требовалась ассистентка, и я, будучи человеком мягким, хотя и понимая, что мной манипулируют, согласился посмотреть эту протеже.

– Конечно, Ирина, очень рад вас видеть. – Я протянул ей руку. Это своеобразный тест, ведь рукопожатие очень много говорит о человеке.

Девушка пожала мою руку – твердо, не кокетливо и не смущаясь, совсем по-деловому, и я немного успокоился.

Мы вошли в кабинет. Я предложил визитерше стул и, положив бумаги на стол, опустился в кресло, продолжая наблюдать за ней, отмечая скупые жесты и то, как ровно поставила она ноги. Я отмечал детали по профессиональной привычке.

Пока язык мимики рассказал о гостье не слишком много. Достаточно замкнутая, но не из неуверенных, знает себе цену, скорее всего карьеристка, целеустремленная, подозрительная. Впрочем, не стоит торопиться с выводами. Такое поведение иногда свидетельствует только о страхе перед переменами; еще бы – девушка пришла в страшный большой мир устраиваться на работу. А напряженность может объясняться и того проще: теми самыми туфлями, готов дать голову на отсечение, просто исключительно неудобными.

– Кофе будете?

Она помотала головой. Отказалась и от воды – решительно, значит, не стеснялась, а просто не хотела. Бывает.

– Расскажите немного о себе, Ирина, – попросил я как можно мягче. Нужно завязать беседу, чтобы расслабить посетительницу, показать, что меня не нужно бояться, мы, в конце концов, не на корриде.

– Я присылала резюме…

Нет, все-таки неуверенная. А резюме я, конечно, прочитать забыл…

– Пожалуйста, своими словами. У вас очень приятный голос. – Я снова улыбнулся – вежливо, без всякого намека, просто в стиле «добрый начальник».

– Ну что же. – Ирина на миг опустила глаза, а потом снова посмотрела на меня (интересно, у нее действительно проблемы со зрением или она прячется за очками?..). – Мне двадцать три года, учусь в медицинском на факультете психиатрии. Уже третий курс. На вечернем, это не помешает работе, – поспешно добавила она.

Я кивнул. Бедные девочки, похоже, они и сами часто не подозревают, о чем сигнализируют своей одеждой или вот туфлями. Этой лучше подошли бы балетки. Хотя понимаю: первое в жизни собеседование, как не надеть лучшие туфли! Хорошо хоть не додумалась до обтягивающего леопардового платья…

– Я читала ваши статьи, Андрей Михайлович…

– Пожалуйста, без отчества. Просто Андрей, – перебил я ее, поймав себя на том, что потянулся поправить очки. Вредная привычка, отражает неуверенность, но никак не могу от нее избавиться.

– Да, Андрей Ми… Андрей… – послушно повторила она. – И для меня была бы большая честь работать с вами. Я как раз пишу курсовую на тему «Перспективные методы лечения сумеречных расстройств сознания».

– Серьезная тема, Ирина. – Я позволил себе слегка усмехнуться. – Я вот занимаюсь ей без малого двадцать лет… кажется, почти столько, сколько вы живете на свете, а вы за один год освоить собрались.

Я сознательно намекнул на разницу в возрасте – на всякий случай, вдруг у нее появятся какие-нибудь надежды на большее. Не скажу, что образец мужской красоты, но девушкам все же нравлюсь, да и сорок два года – прекрасный возраст для мужчины.

– Вот поэтому мне и хотелось бы работать с вами. – Ирина волновалась, и на скулах появились пятна румянца. Видно, у нее очень тонкая, чувствительная кожа. – Я свободно говорю и пишу по-английски, два лета жила в окрестностях Лондона. Немного знаю французский, читаю со словарем. И, самое главное, я готова учиться. Нет, не так, я очень, очень хочу учиться!

Карие глаза беспомощно уставились на меня, создавая невольную ассоциацию со знаменитым котом из «Шрека».

– И вас не отпугнет то, что я не смогу платить вам много? – уточнил я, хотя намек про Лондон понял – очевидно, средства у семьи есть.

– А я пока еще на много не тяну. – Она улыбнулась, и от улыбки на щеках образовались милые ямочки. И сама Ирина вдруг стала домашней, очень трогательной.

По-моему, девочка вовсе не безнадежна, умненькая и с чувством юмора.

Надо брать. К тому же у меня не то чтобы очередь из претенденток. К сожалению, научная работа, которой я в основном занимаюсь, прибыль не приносит, а принимать пациентов ради денег я не хочу. Пока еще могу позволить себе работать в удовольствие и только с теми, кого выберу сам.

– Тогда сработаемся!

Тут я снова посмотрел на ее туфли, и сердце кольнуло странное чувство тревоги. Наверное, это из-за ассоциации тонкой шпильки с булавкой, которой прикалывают трупики ярких бабочек… видел я в детстве такую коллекцию, в те годы она произвела на меня ужасающее впечатление.

Мы обговорили детали, и Прягова ушла. А я, оставшись за столом, на миг закрыл глаза, чтобы снова увидеть это навязчивое, тревожное черно-красное пятно. Любовь и смерть всегда ходят вместе. Правда, гадкая банальность?..

* * *

– Отстань, Маркиза! – Алиса оттолкнула бело-рыжую кошку, наждачно вылизывающую руки девушки. – Ну прекрати же! Проснулась я, все хорошо.

Кошка недовольно мяукнула и повела хвостом из стороны в сторону.

– Не обижайся. – Девушка почесала у пушистой любимицы под подбородком, и та заурчала, тут же позабыв обиду. – Я понимаю, что ты меня всегда вытаскиваешь. Знаешь, мне иногда даже кажется, что ты – какая-то часть меня.

Маркиза мяукнула, но уже с совершенно другой интонацией, утвердительно.