Ключи счастья. Алексей Толстой и литературный Петербург
Шрифт:
Е. С. Кругликова
Супружеская чета поселилась в большом пансионе на рю Сен-Жак, 225. Главным парижским адресом для русских художников и писателей в то время было ателье художницы-графика Е. Н. Кругликовой (Буасоннад, 17). Софья занялась у нее офортом [27] . В рукописной версии она писала:
Елиз<авета> Серг<еевна> Кругликова имела большую мастерскую<из двух>. У нее были свои журфиксы на которые собирались художники французы, русские, иногда и других национальностей, так, я помню знакомство с молодым художником [—] сыном знаменитого Сарасате [28] . Журфиксы были серьезные, интимные. Там завязывались знакомства русских с французскими художниками и русский художник получал от Елизаветы Сергеевны помощь и совет в смысле максимального использования Парижа для повышения своей живописной культуры (Дымшиц-Толстая рук. 1: 11–12).
27
Кругликова Елизавета Сергеевна (1865–1941) — художница — профессиональный график, гравер и силуэтистка. С 1900
28
Сарасате Пабло де (1844–1908) — испанский скрипач-виртуоз и композитор.
Учениками Крутиковой в парижские годы (1907–1914) были и А. П. Остроумова-Лебедева, и Н. Я. Симонович-Ефимова, с театром петрушек которой Толстой сотрудничал в 1917 году, и В. П. Белкин, будущий ближайший друг Толстого, прототип его первых рассказов, а позднее и иллюстратор его произведений. У Крутиковой Толстой познакомился с князем А. К. Шервашидзе [29] , художником-декоратором, позднее — главным декоратором Императорских театров; князь Шервашидзе будет его визави, секундантом противника на знаменитой дуэли Гумилева и Волошина. Гражданская жена Шервашидзе Н. И. Бутковская [30] организует в 1916 году первый в Петербурге кукольный театр для Ю. Л. Сазоновой-Слонимской [31] и П. Сазонова, привезших эту новую моду из Парижа, а зимой 1921/1922 годов поставит в Париже, в театре «Старая голубятня» Жака Копо [32] , пьесу эмигранта Толстого «Любовь — книга золотая» [33] , а художниками будут Судейкин [34] и Шервашидзе.
29
Шервашидзе (Чачба) Александр Константинович (1867–1968) — первый абхазский профессиональный художник, до революции сценограф Мариинского и Александринского театров, в 1920–1948 гг. сценограф у Дягилева. Умер в Монако, отослав свои работы в Абхазию. Ср.: «Я был лишь ученик и „друг“ Головина; скромный театральный художник — я, но меня знал весь Петербург, я этого не искал; тогда и Ник. Ник. [Евреинов] был в апогее славы и своего искусства — Кривое Зеркало и т. п., Старинный театр, Миклашевский, Бутковская, Мейерхольд — был деятельный наш Петербургский мирок» (Шервашидзе-Чачба 1984: 209).
Миклашевский Константин Михайлович (1885–1943) — теоретик старинного итальянского театра, актер и режиссер, в эмиграции — один из родоначальников звукового кино.
30
Бутковская Наталья Ильинична (1878–1948) — режиссер, актриса, издательница. В эмиграции в Париже ставила дивертисменты, поставила несколько спектаклей на французском языке.
31
Юлия Леонидовна Сазонова-Слонимская — жена режиссера П. Сазонова, создательница первого профессионального театра марионеток в Петербурге, затем, в эмиграции, русскоязычного театра марионеток в Париже, выдающийся театральный и литературный критик.
32
Копо Жак (Jacques Copeau, 1879–1949) — крупнейший французский театральный режиссер, в 1913–1924 гг. руководитель новаторского театра Vieux Colombier (Старая голубятня), в 1936–1940 гг. руководил театром «Комеди Франсез».
33
Об этой постановке см.: Купцова 2006: 48–68.
34
Судейкин Сергей Юрьевич (1882–1946) — художник, организатор группы художников «Голубая роза». Был близок к молодой редакции «Аполлона». Дружил с Толстым в 1909–1910 гг. Декорировал литературно-художественное кабаре «Бродячая собака». Много работал для театра. С 1920 г. в эмиграции в Париже. С 1922 г. в США.
Из того же ателье Кругликовой выйдет и художница Любовь Васильевна Яковлева, впоследствии жена композитора Юрия Шапорина — она в 1918 году организует свой кукольный театр в Петрограде, где даст работу вернувшейся из Парижа Кругликовой, и они поставят пьесу Гумилева. Любовь Васильевна Шапорина в конце 1920-х — первой половине 1930-х годов станет ближайшим другом семьи Толстых. От впечатлений, набранных в тот год в Париже, протягиваются нити последующих увлечений: карнавалом, кабачком-кабаре, кукольным театром; эти жанры в Петербурге поднимутся в ранге, став частью элитарного искусства.
Причастность к парижскому русскому литераторско-художническому кругу станет «масонским знаком». Вокруг этой «субкультуры» завяжутся связи: для Толстого это прежде всего начавшееся с конца зимы 1908 года знакомство с Н. Гумилевым, а с середины мая — и с М. Волошиным. Именно Волошин, с первой встречи с Толстым в мае 1908 года, примет ближайшее участие в его литературной судьбе.
Формообразующее воздействие Волошина началось с изменения внешности молодого Толстого — именно он изобрел ему образ, который Толстой сохранял несколько десятилетий. Вот как об этом рассказано у Л. В. Шапориной [35] :
35
Шапорина Любовь Васильевна (урожд. Яковлева, 1879–1967) — художница, переводчик, создательница первого советского театра марионеток (1918). Известность получили ее дневники.
…Ранней весной 1908 года появился на улице Буасоннад Алексей Николаевич Толстой с молоденькой красавицей женой Софьей Исааковной. Тут же состоялось знакомство Алексея Николаевича с Волошиным, который сразу повел его к парикмахеру. Когда они вернулись, Алексей Николаевич был неузнаваем. Исчез облик петербургского интеллигента: бородка клинышком, усы были сбриты, волосы причесаны на косой пробор, на голове вместо фетровой шляпы красовался цилиндр! Преображение Толстого было встречено дружным хохотом, больше всех смеялась его жена (Шапорина 1969: 68).
Волошин рукою художника выбрал Толстому парижскую кучерскую прическу, которая придала ему двусмысленный, архаический — то ли простонародный, то ли барский — и одновременно сверхмодный шик.
На той же странице Л. В. Шапорина упоминает приезд Гумилева: «Приезжал в 1907 г. еще совсем молодой Н. С. Гумилев, читал свои стихи. Мало кто знал его тогда, но говорили шепотом друг другу: „Он „весист“, его печатают в „Весах“!“ (Талантливом московском журнале того времени)» (Там же).
Кругликова направляет Софью в школу «La Palette», которой в это время руководят художники Жак-Эмиль Бланш, Шарль Герен и Анри Ле Фоконье. (Эту мастерскую позднее, в 1912 году, облюбовало следующее поколение молодых русских художников — С. Шаршун, Л. Попова, тогда там уже преподавали Ле Фоконье, Метценже, де Сегонзак; это был период классического кубизма.) Миф о Софье как одной из первых кубисток неверен: Шарль Герен (1875–1939), в мастерскую которого она попала в Париже, в 1907 году еще производил полотна отнюдь не кубистические, например «Ожидание» («Эрмитаж»); нечто в том же духе красочного, мечтательно-ироничного примитива вскоре начинают делать художники «Голубой розы», с которыми сблизились Толстые в Петербурге в 1909–1910 годах — С. Ю. Судейкин и Н. Сапунов. Кубистическая мода примется в России позже, в 1912 году.
В рукописной версии Софья вспоминает о своих парижских учителях:
Там преподавали известный портретист того времени Бланш [36] , Герен [37] и Лефоконье [38] . Помню мое первое выступление. В школе было много англичан и американцев и небольшое число русских. Бланш приезжал в школу на автомобиле в сопровождении одной из своих заказчиц <…> какой-нибудь шикарной американки-миллионерши. Увидев меня в первый раз, ему пришла мысль написать мой портрет. Директор школы — американец поторопился мне доложить об этом великом для меня счастье. Надо признаться, что я <осталась> отнеслась к этому событию равнодушно, так как не знала ни Бланша, ни его мировой славы портретиста. Побыв некоторое время у директора школы, Бланш начал обход учеников. Я, увлеченная дисциплинами школы Званцевой, сделала с модели большой силуэтный рисунок углем без теней. Бланш пришел в бешенство и поставил мне условие: буду ли я работать тенями. Я отказалась, и Бланш заявил, что он ко мне больше не подойдет. Так закончилась моя встреча с Бланшем. О портрете он больше не заикался. Герен был педагог другого порядка. Живой пожилой француз, его больше всего в ученике интересовало его дарование, его индивидуальность. Я помню, как Кругликова показала ему мои парижские наброски пастелью. Они были очень несовершенны, но Герен ими заинтересовался, повторяя: талантливый, талантливый человек. Увидев рисунок углем с модели, Герен его одобрил, сказав, что больше всего [ценит] в рисунке чувство и жизнь, то, что есть самое ценное в искусстве. Лефоконье, один из кубистов, крупный, рыжий француз с голубыми глазами, был любимцем школы. Я с большим волнением ждала его консультации. Лефоконье, посмотрев внимательно мою работу, сказал, что она очень индивидуальна и он того мнения, что мне надо сохранить свою индивидуальность, и не стал меня гнуть к кубизму. Как-то мы с Алексеем Николаевичем были у него на дому, в его мастерской, залитой светом. Он был женат на русской художнице. Все ее звали Марусей [39] . Она, очень крупная женщина славянского типа, служила ему моделью для его картин. Так его вещь «Изобилие» написана была с нее. Плетеная мебель, русская кустарная скатерть, <крупный кустарный> пестрый чайный сервиз — все это давало впечатление какой-то удивительной радостной смеси французского с русским (Дымшиц-Толстая рук. 1: 12–14).
36
Бланш Жак-Эмиль (Jacques-'Emile Blanche, 1861–1942) — французский художник, знаменитый портретист конца века, работал несколько «в английском стиле» — в духе Уистлера и Сарджента, написал портреты Пруста, Пьера Луиса, Бердсли, певицы Иветт Жильбер.
37
Герен Шарль (Charles Gu'erin, 1875–1939) — французский художник-символист, ученик Гюстава Моро, О его работах символистской фазы, 1900-х гг., в 1905 г. писал в «Руси» М. Волошин: «Шарль Герен, завороженный вековыми аллеями Люксембургского сада, <…> населил их старинными портретами молодых девушек со всей неподвижной строгостью их поз, безмятежно-ясной молодостью нежных овальных лиц, и одел их в белесовато-тусклую дымку старых гобленов (sic! — Е.Т.). Из этих элементов он создал свой небольшой круг живописи: условный и изящный, за который был прозван художественной критикой „Капустным Ватто“» (Волошин 2007-5: 511). Впоследствии Герен был близок к кубизму и фовизму.
38
Ле Фоконье Анри (Henri Le Fauconnier, 1881–1946) — французский художник, с начала 1910-х гг. кубист. Впоследствии, в 1912 г., он возглавит академию «La Palette», и она превратится в рассадник кубизма.
39
Ле Фоконье Маруся (Maroussia Le Fauconier, 1887–1932) — французская художница.
Размолвка и рывок
Первое подозрение, что семейная идиллия Толстых нарушилась уже в Париже в начале 1908 года, возникает при чтении его стихов. Одно из последних стихотворений в его записной тетради, датированное 24 января, звучит в чересчур личном и необычном для автора горестном тоне:
54. ПЕРЕД КАМИНОМ Нет больше одиночества, чем жить среди людей, Чем видеть нежных девушек, влюбленных в радость дня… Бегут, спешат прохожие; нет дела до меня. В камине потухающем нет более огней, В душе змея холодная свернулась и легла. За окнами встревоженный, тысячеглазый Он. Хохочет с диким скрежетом кирпичным животом. Тусклы огни фонарные, ползет меж улиц мгла. Нет большего мучения, чем видеть, как живут, Средь пляски сладострастия поникнуть и молчать. Пришла к соседу девушка, он будет целовать. За окнами, за шторами все тени там и тут. Потух камин. И страшно мне: Зачем себя люблю. Сижу согнувшись сморщенный, ненужный и чужой. Покрыты у[гли красные] пушистою золой. Себе чужой. [нрзб.] Так тихо сплю.Этот странный и нелепый текст, полный штампов, диких образов и первичных эмоций, находится среди стихов главным образом на «мирискуснические» темы, например, «На террасе» (№ 33): «В синем стройно замерла» — как будто навеяно картиной Сомова; «Лунный путь» (№ 39) описывает старинный волшебный интерьер, который потом появится в «Детстве Никиты»:
Лунные залы таинственно спали Ровно квадраты паркета сверкали Синим огнем. <…> Тускло горит позолота багета, Жутки протяжные скрипы паркета, Облики сов.