Ключи счастья. Алексей Толстой и литературный Петербург
Шрифт:
Л. Шапорина. Париж. Октябрь 1928 г.
Вялотекущий развод
С 1930 года Любовь Васильевна без работы. Ей уже пятьдесят «не по паспорту, а по-настоящему» (Шапорина 1996: 143), она на десять лет старше мужа, который открыто живет с другой женщиной, и настоятельно хочет с ним разъехаться.
В конце концов он предлагает ей развод, и в 1929 году она с двоими детьми перебирается из Ленинграда в Детское Село, где становится соседкой, а вскоре — и другом семьи Толстых:
[29.VII.1929]. И как хорошо здесь, в Царском. Как все красиво — парки, озера, дворцы, домики, очаровательные особнячки, дух Пушкина. И после озлобленного Ленинграда с его зверскими трамваями — благодушное настроение Детского, доброжелательные соседи, милые Толстые. Что бы кто ни говорил, я люблю А.Н. и ее также. Уж очень он красочен и талантлив (Шапорина 2011-1: 80).
Обратим
В 1932 году от болезни сердца умирает дочь Шапориных, одиннадцатилетняя Алена. Разошедшихся супругов сближает трагедия, и вскоре Шапорин как бы возвращается в семью — начинает жить в Детском с Любовью Васильевной и сыном Васей, при этом сохраняя свои отношения с другой женщиной, живущей в Ленинграде.
Любовь Васильевна — высокообразованный и культурный человек, театральный режиссер, художница, переводчица, однако устроиться на работу ей не удалось: она не выработала даже пенсии. Одной из причин того, почему она продолжала тянуть лямку мучительной совместной жизни с Шапориным, была именно денежная зависимость от мужа. Альтернатива — алименты — была невыгодна для обоих.
«Полина Гебль» и «Декабристы»
По возвращении Толстого в Россию Шапорин пишет музыку для толстовских пьес, а с середины 1920-х годов они начинают сотрудничать над проектом оперы о декабристах, работа над которой растянется на много лет. Сюжет они берут исторический. Алексей Толстой в сотрудничестве с историком П. Е. Щеголевым [282] написали либретто «Полина Гебль». В нем описывалась подлинная история дочери французского эмигранта, Жанетты Поль, урожденной Гебль, которая добилась разрешения выйти замуж за декабриста Ивана Александровича Анненкова (1801–1878), сосланного на каторгу в Сибирь, уехала к нему в Читу и обвенчалась с ним (см. комментарии С. Н. Дурылина — Толстой ПСС-11: 790–791). Впоследствии она написала об этом книгу «Записки жены декабриста П. Е. Анненковой» (переведенные на русский язык, они вышли в петербургском издательстве «Прометей», существовавшем с 1910-х годов по 1918 год, без даты — скорее всего, где-то вскоре после Февральской революции). К столетнему юбилею декабрьского восстания Шапорин сочинил музыку к двум фрагментам из «Полины Гебль» и, вдохновленный успехом, продолжил работу.
282
Щеголев Павел Елисеевич (1877–1931) — историк, литературовед, писатель. Публикатор дневников декабристов, автор знаменитой книги «Дуэль и смерть Пушкина» (1916). В 1920-х гг. сотрудничал с Толстым. Их совместно написанные произведения — пьесы «Заговор императрицы» (1925) и «Азеф» (1925). Им принадлежала и литературная мистификация — публикация дневников Анны Вырубовой в конце 1920-х гг.
«Полина Гебль» с подзаголовком «драматическая поэма» была опубликована Толстым и Щеголевым в журнале «Новая Россия» (1926. № 1), долгое время не переиздавалась (до посмертного Полного собрания сочинений Толстого — ПСС 11: 505–542) и никогда не ставилась на сцене [283] . Очевидно, эта вещь, написанная прозой, однако пестрящая ямбическими фразами и словосочетаниями, с самого начала задумана была именно как либретто, а публикация в «Новой России» была названа «драматической поэмой» потому, что либретто считается не самостоятельным, а служебным литературным жанром.
283
Такова версия, изложенная в комментарии к «Полине Гебль» в 11-м томе Полного собрания сочинений Толстого. В мемуарах сына Толстого Дмитрия Алексеевича эта история рассказана иначе: «Еще в 1923 г. отец и Юрий Александрович Шапорин задумали оперу о декабристах. Очень быстро был написан оперный вариант либретто под названием „Полина Гебль“. <…> К концу двадцатых годов отец, добросовестно работая вместе с Шапориным, окончательно отделал либретто. В таком виде оно напечатано в полном собрании его сочинений [ПСС-11: 505–542]» (Толстой Д.: 1995: 49–50). Здесь встреча соавторов отнесена к году приезда Толстого в Петроград. Наверное, правильнее будет сказать, что идея оперы зародилась во время других совместных проектов 1925 г. — Шапорин писал музыку к пьесам Толстого и Щеголева «Азеф» и «Заговор императрицы».
Легко почувствовать, в чем было очарование этого замысла для Толстого и Шапорина: у обоих за плечами были годы ученичества, проведенные в Париже 1910-х годов, а у Толстого и два с лишним года, 1919–1921, парижской эмиграции. Первое действие оперы разворачивается в Париже; все строится на контрасте солнечного Парижа и хмурой, ледяной России. Из дочери эмигранта Полина сделана свободолюбивой демократической француженкой; Полина, утверждающая свое право любить вначале вопреки семейному, а потом и государственному противодействию, воплощает человеческое достоинство и примат личного начала в пьесе, прямо наследующей именно в этом пункте толстовской пьесе «Смерть Дантона» (1919; Толстая 2006 гл. 6;
284
В ближнем литературном окружении Толстого темой декабристов увлекался поэт Амари (псевдоним Михаила Осиповича Цетлина, поэта и мецената, наследника чайной империи Высоцкого; вокруг семьи Цетлиных группировалась правоэсеровская партийная элита, связанная с ними родственными и дружескими связями). Крах декабристских иллюзий в неоконченной поэме «Декабристы», которую Цетлин читал в Москве в страшную зиму 1917/18 гг. на литературных встречах (у себя на Поварской и в литературном кафе «Элит», где верховодил Толстой с Эренбургом), перекликался с крушением эсеровских надежд на демократическую, социалистическую Россию. Толстой был в этот период как никогда близок к Цетлиным, жившим по-соседству, посещал их салон и вместе с ними уехал на юг и далее, в эмиграцию. В 1919–1921 гг. в Париже Толстой жил в тесном общении с Цетлиными и участвовал во многих их литературных начинаниях. Цетлин также писал о декабристах — поэму, частично появившуюся в 1921 г. в «Современных записках», и роман, главы из которого впоследствии публиковались в альманахе «Окно», издававшемся самим Цетлиным (Париж, 1923). Там трагическое звучание строилось на контрасте идеализма декабристов и грубого цинизма окружающей жизни — в полном соответствии с ужасным историческим опытом эсеровской верхушки, к которой принадлежал Цетлин. Можно уверенно предположить, что цетлинская концепция декабризма была известна Толстому и отсвет ее пал на «Полину Гебль».
А. Толстой, П. Щеголев, Ю. Шапорин
За этим историческим контрастом легко угадывался другой контраст: несвободной, неудобной, злобной пореволюционной России — и эмигрантской жизни, которая, отодвинувшись, в перспективе должна была уже казаться, при всей ее необеспеченности, вольной, безалаберной и милой. Толстой со Щеголевым попытались создать «пушкинскую» атмосферу: любовь, вино, стихи, бунт — частью ее была и «французская ориентация». Многое в пьесе должно было не понравиться идеологическим цензорам: в осуждении России звучали русофобские нотки, Франция выглядела раем, главным борцом за свободу оказывалась продавщица из французского магазина мод.
Итак, Толстой превращал свою «Полину Гебль» в настоящее либретто, к которому Шапорин писал музыку. Однако работа его над «Декабристами» шла медленно: автор был слишком поглощен семейными неурядицами, новыми романами, успехами и кутежами. Взятые авансы накапливались, отношения с театральными властями ухудшались. Любовь Васильевна Шапорина стала, судя по ее дневникам, активной участницей творческого процесса, взяв на себя дисциплинирующую функцию. В конце концов Шапорин начал осознавать, что он не способен кончить оперу без Любови Васильевны; тем больше было у Шапорина причин ненавидеть и бывшую жену, и оперу, и искать убежища в симфонической музыке. Любовь Васильевна горестно и, наверное, не слишком справедливо констатировала в своем дневнике:
[12.IX.1934]. За последние два года Юрий ни разу не работал больше трех дней подряд. Молодежь, Кочуров и Арапов [285] , говорили мне, что Ю.А. работает только при мне.
И они заметили то, что я-то знаю. Мое присутствие заставляет его работать, за что он меня так остро ненавидит. Он сознает, что мне очков не вотрешь, что хоть я и молчу, но мне все ясно. Ходячая совесть за отсутствием своей собственной. Я понимаю, что за это можно возненавидеть, когда в самом себе нет импульса, императива к творчеству. Я думаю, что это неврастения, выработавшаяся благодаря отсутствию строгого воспитания с детства. Благодаря этому полное отсутствие выдержки, полная физическая распущенность (Шапорина 2011-1: 169).
285
Арапов Б. А. (1905–1992), Качуров (Кочуров) Ю. В. (1907–1952) — ленинградские композиторы.
Наверное, ее диагноз мужнина нервного заболевания был правилен, только напрасно она переносила его причину в прошлое.
Летом 1932 года начинается последний этап семейной жизни Шапориных — он поселяется в Детском Селе с семьей. Она знает, что ему, чтобы кончить оперу, необходима ее поддержка, и в очередной раз соглашается на безрадостный суррогат семьи:
[25.VIII.1932]. Вот и вернулась я в свой дом. Последнее время мой семейный очаг нагоняет на меня невероятную, мучительную тоску. Безнадежную. Ведь семья у нас вообще один фасад. Я делаю вид, никогда не срываясь, что все очень благополучно, а между тем — что я Юрию? Экономка. А жена в Петербурге. Причем от него требуется только лишь корректное, дружескоеотношение — и этого нет. И притом странно: когда он не видится со своей дамой, он становится мил, спокоен и не озлоблен. Близость же Капустиной [одной из них (я не знаю, которая сейчас)] его делает озлобленным, нервным и творчески малопродуктивным.
Я буду терпеть до смерти, если, конечно, Юрий будет работать. Но скучно мне до физической боли и до спазмов в горле (Там же: 118).